Другими словами, она пришла к выводу, что он не даст ей ничего, поскольку его положение в обществе было единственной валютой, которой он мог с ней расплатиться.
То, с каким пренебрежением она отмела его титул, было для него непривычным и задело не на шутку. Но все же он догадался, что она просто решила его успокоить.
— Сомневаюсь, что те преграды, которые вам придется преодолеть на пути в общество, имеют для вас значение. Многие женщины, конечно, потребовали бы, чтобы общество приняло их безоговорочно, но не вы. Здесь что-то другое.
— И гораздо большее. Самое важное — это то, что мой кузен Бертрам силой заставил меня согласиться на этот брак, а также причина, по которой он это сделал.
Наконец они дошли до сути.
— В чем же она?
— Мой отец не хотел, чтобы я вышла замуж за такого человека, как вы. Он надеялся, что мой муж использует мое наследство, чтобы приумножить дела компании и осуществить его мечту.
— Я еще не встречал такого отца, который не хотел бы, чтобы его дети поднялись выше его по социальной лестнице. Возможно, он был бы в восторге, если бы вы стали графиней.
— Если бы вы его знали, вы бы поняли, как это смешно. Он учил меня, что гильотина была подходящим концом для всех тех аристократов во Франции, а нам тоже пригодилась бы парочка таких приспособлений. Он никогда не завещал бы мне контрольный пакет акций своей компании, если бы думал, что я могу выйти замуж за человека, с презрением относящегося к деловой сфере жизни и думающего только об удовольствиях.
Было хорошо известно, что отец Верити не был приверженцем традиций. Однако человека, который изобрел новый метод обработки металла, можно было извинить за его веру в то, что старому миру пригодились бы кое-какие изобретения.
Джошуа Томпсона вряд ли можно было считать радикалом, не говоря уже о том, что он не был одним из революционеров, призывавших уничтожить дворянство. Во всяком случае, он либо делился своими мыслями только с близкими людьми, либо Верити все преувеличивает, преследуя собственные цели.
— Вы тоже меня хорошо не знаете, Верити. Более того, все, о чем вы говорите, — это обычные и к тому же ошибочные предрассудки. Человек с моим положением не может все время предаваться удовольствиям, в противном случае его никто не станет уважать. У меня есть обязанности в парламенте, которые, по сути, относятся к деловой сфере. Я отвечаю за управление землями, завещанными мне моими предками, за улучшение жизни многих людей, живущих на них. — Он немного сбавил тон, чтобы его слова об ответственности не выглядели как брюзжание. — Хотя я признаю — частично вы правы. Многие поколения аристократов только тем и занимались, что наслаждались жизнью, и стали экспертами в области удовольствий.