Мальчик потупился. Его маленькое сердце выворачивалось наизнанку от горя и стыда.
Отец подошел к сыну и привлек к себе за плечи.
- Брось это дело, сынок, - заговорил он укоризненно и просяще, поглаживая волосы Тима. - Брось. Ни тебе от этого проку, ни нам чести. Ну пожалуйста. Забудь, что ты это можешь. Ради нас и ради себя. У тебя когда-нибудь будут дети. Ради них забудь об этом, пожалуйста, Тим. Поверь, так оно спокойнее. Потом ты сам поймешь, что я был прав.
Тим всхлипнул. Он ткнулся лицом в рубашку отца.
- Папа... - прерывающимся голосом проговорил он. - Папочка... Но... это так... здорово... Если бы ты знал, как это здорово...
На груди отца расплылось мокрое и горячее пятно. Он прижимал к себе сына и гладил его по голове, и все никак не мог проглотить квадратную судорогу в горле.
- Да я знаю, сынок. Знаю. Меня самого за это папаша ого-го как лупил... Двух раз с меня хватило, и больше в жизни не пробовал. Да потом и некогда было думать об этом. Вот так-то.
Мальчик отстранился в изумлении.
- Так ты... тоже?! И ты?
Отец кивнул.
- Да. И дед твой это умел, и прадед, и прапрадед. Все пошло с колдуна, который много лет назад жил в нашем городке. Твоя прапрапрабабка купила у него снадобье, чтобы ребенка родить здоровым, сильным и счастливым. Что за снадобье такое, не знаю. Никто не знает. С тех самых пор в нашем роду все и впрямь были крепкими на диво. А еще они умели ЭТО. Умели - и все тут.
Тим слушал с раскрытым ртом. Он смотрел на отца так, словно увидел его впервые.
- Прапрапрадед был умным человеком, - продолжал отец. - Он строго-настрого приказал жене и сыну молчать. С тех пор так и повелось. Никто в городке не знает о нашем даре. Ни к чему он, Тим, поверь. С тех пор, как я его забросил, ни разу не пришлось мне пожалеть. Теперь уж разучился, поди...
Отец задумался. Лицо его стало непроницаемым и тихим, как бывает, когда зрение и слух человека обращаются внутрь него. Вдруг он приподнялся над полом и повис в воздухе.
- Нет, не разучился... - пробормотал он и медленно, с опаской позволил себе опуститься.
- И ты совсем... ни разу... никогда...
Отец покачал головой.
- Нет. Даже мама не знает. Не говори ей, Тим. Не выдавай меня. Будь умницей.
Он обнял мальчика и потерся о его щеку носом.
- Спокойной ночи, сынок. И забудь об этом. Прошу тебя.
Он пошел к двери, обернулся, посмотрел на Тима. Казалось, он хотел что-то добавить, но передумал. Вышел и осторожно притворил дверь.
Мальчик распахнул окно и сел на подоконник. Пышная и свежая темнота обняла его. Запахи ночных цветов душистой радугой реяли над клумбой. Меж ветвей ивы крался тихий, как лепет, ветер. Звенели цикады. Звездное небо текло и дрожало, а спящий городок опрокидывался и все проваливался и проваливался в эту бездну, не достигая дна. Нежная прохлада забиралась под рубашку и тихонько шевелилась меж телом и тканью.