Непрошенные, ее слова возникли перед ним: «Я не просила меня сюда приносить. Ты должен вернуть меня домой».
Руки Конна сжались на руле, его хорошее настроение пропало, как переменчивый ветер. Он был так же связан своими обязанностями, как она — своей судьбой. Ее страхи и его сожаление были одинаково не важны. Не может быть пути назад, холодно подумал Конн.
Для них обоих.
Он услышал ее прежде, чем увидел: скрип люка, мягкая поступь. Он почувствовал ее запах, человека, женщины, такой милой.
Он повернул голову.
Люси цеплялась за перила, ноги дрожали. Он почувствовал порыв подойти к ней, поддержать ее под локоть. Но селки не прикасались без причины. Только во время борьбы или спаривания, что было демонстрацией обладания и страсти, в равной степени.
Она все равно не обрадовалась бы его помощи. В каюте она отскочила от него, от прикосновения его шкуры.
Вчера она нашла огромный желтый дождевик и голубой комбинезон в одном из шкафчиков, на которые и променяла тепло его котиковой шкуры. С курткой, свисающей ей до колен и рукавами, закатанными до запястий, она выглядела нелепо, привлекательно и очень, очень молодо.
«Достаточно стара», — сказала она тогда.
Для занятий сексом? Без сомнения.
Для всего остального? Он не был уверен. Конн правил девять столетий. И жил намного дольше этого. Но Люси была молода, даже по человеческим меркам. Даже Дилан был стар для нее. Люси могла не знать о его реальном возрасте, и быть совершенно без понятия о том, что от нее требовалось.
Его пристальный взгляд упал на ее узкие голые ступни, ниже закатанных штанов.
И внезапно она возникла в его голове, воздух вокруг заряжен потом, сексом и запахом чего-то зарождающегося. Ее длинное тело, поднимающееся с земли, чтобы встретить его, спариться с ним, взять его. Крошечный драгоценный камень, вспыхивающий на ее гладком животе. Солнце, иссушающее его плечи, когда он погрузился в нее, мужчина к женщине, один пол к другому, власть к власти…
Ошеломленный и взволнованный, сердцем и всем своим существом, Конн увлекся своим видением. Кровь шумела в ушах.
Он отвлекся и ослабил хватку, ветер тут же подхватил судно. Лодка повернула. Мачта раскачивалась.
— Осторожно! — закричала Люси.
Тяжелое парусное крепление смело кабину, увлекаемое ветром, который освободился от силы его волшебства и переменил направление. Конн нагибался, проклиная паруса и потерю контроля.
Палуба сильно наклонилась, зарываясь носом в воду.
Он ловил ветер главным парусом, толкая кливер на подветренную сторону. Ветер усиливался. Паруса загрохотали и раздувались. Лодка кренилась, вставая на дыбы, как своенравная лошадь, и прыгала прямо на волны.