– Выспался. – Таранов потер виски. – Но вот башка разваливается. Наверное, к непогоде...
– Ну ты даешь! К непогоде... А что тогда мне говорить?! – Михеев сочувственно посмотрел на макушку своего заместителя, как будто там можно было разглядеть следы головной боли. – Васильич! Не в службу, а в дружбу помоги, Христа ради! Бабы дома навалились так – не продохнуть. Короче, у них подруга есть, не то экстрасенс, не то гадалка какая-то. Обнес ее ухарь один. Жених. Ну, она с заявлением пришла в отдел, а ее отфутболили. Вот она по случаю жене с тещей и нажаловалась. А они мне пней вставили! В общем, я пообещал, что ты ее примешь...
Таранов посмотрел на Михеева красными, как у больного быка, глазами и «мыкнул».
– Болит? – сочувственно спросил Михеев.
– Не то слово! А тут еще вы, Константин Афанасьевич, со своими бабами и экстрасенсами...
– Слушай! А может, она тебе... того?!!
– Что «того»?!! – Таранов непонимающе посмотрел на начальника.
– Ну... Это... Голову поправит!
Таранов, будь на месте Михеева кто другой, высказался бы с яркими эпитетами по поводу того, что думает об экстрасенсорных способностях «Тамары Георгиевны Селениной», как было обозначено на листочке, вырванном из блокнота, который подсунул ему под руку начальник. Но здесь сдержался, спорить не стал.
– Иди, Таранов! Она уже ждет. Посмотри, что там можно сделать...
Таранов тяжело встал и двинулся к выходу. Старый паркет скрипнул под его ногами. Михееву стало безумно жалко коллегу. И так работы целый воз и маленькая тележка, а тут еще он с разными бабскими глупостями. «Ну, приду домой – я вам покажу кузькину мать!» – мысленно пообещал Михеев жене и теще и придвинул поближе папку с неразобранными документами, которые принесла ему секретарша.
– ...он так ухаживал, так ухаживал... В общем, Олег Васильевич, за мной в жизни ни один мужчина так не ухаживал, поэтому понять меня можно. Ах, к сожалению, эмоции к заявлению не приложишь! – Дама вздохнула и взглянула на Таранова.
Он механически крутил в пальцах карандаш и, казалось, был полностью погружен в свои совсем не относящиеся к делу Тамары Георгиевны Селениной мысли.
– Простите, Олег Васильевич, вам... плохо? – Селенина внимательно посмотрела на начальника уголовного розыска.
– Ничего. – Таранов процедил слово сквозь зубы. – Продолжайте. Просто голова болит...
– Нет! Это невозможно! – Тамара Георгиевна театрально взмахнула маленькими своими лапками – пальчики блеснули многочисленными колечками. – Голова – это очень серьезно! И плевать на головную боль, как это часто делают люди, – это безрассудство. Но вам со мной повезло! Поверьте: голова – это мой профиль.