Игра по чужому сценарию (Труш) - страница 3

Селенина вспорхнула с насиженного места и закрутилась вокруг Таранова, производя руками какие-то причудливые пассы.

– Сейчас вы почувствуете облегчение, а через пять минут и вы не вспомните о вашей голове. – Селенина положила руку на раскалывающуюся от боли тарановскую стриженную под ежик голову.

Он хотел было усмехнуться: еще никому не удавалось избавить его от болей, которые периодически мучают его после давней операции, но где-то внутри него в этот момент словно свежий ветерок пронесся. Это можно было сравнить с эффектом леденца «Холодок». Только тут «Холодок» чудом попал в кипящий мозг подполковника Таранова.

Он прикрыл глаза, а через минуту почувствовал, как боль уплывает.

– Вам лучше? – вытащил его из другого мира голос Тамары Селениной.

– «Лучше» – не то слово. – Таранов покрутил головой, словно проверяя ее на прочность. – Мне хорошо. Спасибо за это говорят?

– Спасибо я вам скажу, если вы меня дослушаете до конца, – мягко поправила его Тамара Георгиевна. – А голову могу полечить. Причем не надо никуда ездить – я сама к вам сюда приду.

Таранов слегка покраснел. И это не укрылось от дамы.

– Не думайте ни о чем таком! Я от души...

– А я и не думаю «о таком», – сказал Таранов и еще больше покраснел. – А с головой... Ну, ежели поможете – буду благодарен.

– Вы лучше жениха моего найдите... – Тамара Георгиевна враз погрустнела. – Стыдно, прямо как мадам Грицацуева...

– Обещать не буду. Искать будем. Давайте-ка дальше рассказывайте, а то мы отвлеклись...

История Ларисы

Дома Таранова ждала верная его подруга, правильнее сказать – жена, только без штампа в паспорте, Лариса. Когда-то она окончила педагогический и даже немного поработала в школе, но с современными детками не могла найти общий язык. Боялись они ее.

Лариса про себя говорила, что родилась следователем, да по стечению обстоятельств стала педагогом. Ей и из школы-то пришлось уйти главным образом по той причине, что легко докапывалась до всех школьных тайн. Неинтересно было... Когда коллеги восхищались ее очередным разоблачением, Лариса Михайловна спокойно говорила, что дети – плохие преступники и их достаточно расколоть до попы, а дальше они сами разваливаются.

– А мое оружие – логика. Я начинаю складывать кубики, а картинка не складывается. Значит, что-то не так. И я ломаю собранное и начинаю снова. В общем, узелки я распутывать умею.

* * *

Уйдя из школы, Лариса освоила совершенно замечательное ремесло – она делала кукол. Дом был завален коробками с красками, материалом для изготовления голов, ручек и ножек, кистями, лоскутками.