Гаунт наблюдал за действиями витриан. Они разделились на более крупные отряды, по двадцать человек в каждом. Тяжелого оружия они несли гораздо меньше. В основном это было плазменное оружие. Гаунт подметил, что у витриан нет ни огнеметов, ни мелтаганов. Комиссар решил, что поставит в авангард Призраков.
Витриане примкнули длинные трехгранные штыки, синхронно проверили оружие на боеготовность почти с хореографической грацией. Мощность оружия они ставили на максимум. Затем они с той же слаженностью обратились к небольшим пультам на запястьях. По темному строю прошла легкая рябь. Тонкие стеклянные чешуйки витрийских кольчуг перевернулись. Зубцы снова сомкнулись, но теперь они были не зеркальными, а матово-черными. В таком режиме доспехи Драгун позволяли маскироваться в темноте. Это произвело впечатление на Гаунта.
Бомбардировка все сотрясала землю за спинами солдат. Они настолько привыкли к этому звуку, что уже не обращали на него внимания. Гаунт и Зорен переговаривались, пытаясь настроить наушники коммуникаторов.
— Используйте канал «каппа», — говорил Гаунт, — канал «сигма» — резервный. Мои Призраки пойдут в авангарде, сильно не отставайте.
Зорен молча кивнул.
— Я вижу, вы приказали своим людям установить мощность лазганов на максимум, — как бы походя заметил Гаунт.
— В витрийском Искусстве Войны сказано: «Пусть твой первый удар будет смертельным, и во втором не будет нужды».
Гаунт поразмыслил об этом всего мгновение. Затем он отвернулся и направился во главу передового отряда.
4
Мир разделился пополам: чернота на дне ямы и ослепительные огни ада над головой.
Рядовой Каффран и витрийский гвардеец забились в грязь воронки. Бушующее пламя освещало их сполохами.
— Фес святой! — мрачно выругался Каффран. — Сдается мне, целыми нам отсюда не вылезти.
Витрианин, не оборачиваясь, произнес:
— Наша жизнь — всего лишь путь к смерти. И цена нашей смерти порой равна цене смерти вражеской.
Сперва опешив, Каффран скептически качнул головой:
— Ты философ, что ли?
Зогат наконец повернулся к Каффрану. Его взгляд из-под забрала был полон презрения.
— Это «Байхата», книга витрийского искусства войны. Наш кодекс, основа философии нашей воинской касты. Тебе не понять.
— Я не настолько дурак, — пожал плечами Каффран. — Валяй, рассказывай… Как война вообще может быть искусством?
Витрианин насторожился, подозревая насмешку. Но он здорово уступал Каффрану в знании низкого готика, на котором они общались. Культуры их миров были бесконечно далеки друг от друга.
— «Байхата» содержит философскую и практическую основу пути воина. Все витриане обязаны прочесть ее и усвоить ее принципы перед тем, как отправиться на войну. Через ее мудрость мы постигаем тактику, она делает наши руки сильнее, дарует нашему разуму ясность, ее честь ведет нас к победе.