Не успел политрук и ответить, как опять Мачихин выступил:
— Ежели у каждой деревеньки столько класть будем, не дотопаем до Берлина.
— Прекратите, Мачихин, — уже устало отмахнулся политрук, на что тот с усмешечкой:
— Прекратить, это мы завсегда можем, — и отошел на шаг.
— Ты, философ, на больную мозоль не наступай, без тебя тошно, — бросил Карцев.
Политрук на "философа" усмехнулся и спросил Мачихина:
— Вы кем на гражданке были?
— Счетоводом колхозным. А что?
— Да ты большой начальник, оказывается, — натужно рассмеялся Карцев.
— Не завидую вашему председателю, Мачихин, — покачал головой политрук. — Вот что.
— О пустяках болтаем, — проворчал Мачихин. — Вы бы назад, на поле взглянули.
А они и говорили о пустяках, чтоб не думать, чтоб почувствовать себя живыми, и слова Мачихина заставили передернуться политрука, а Костик, не выдержав, тихо выматерился:
— Да иди ты, Мачихин…
Политрук опять вытащил кисет и молча стал завертывать цигарку, а Карцев, чтоб стряхнуть с себя муть от слов Мачихина, спросил:
— Товарищ политрук, может, пошарить по избам фрицевским? Авось найдется чего? Кухню же раньше ночи не привезут.
— Опомнился… Другие взвода уж шарят небось, — повернулся к ним Мачихин.
— Ротному доложитесь, Карцев. Если разрешит — валяйте.
— Есть, — живо ответил Костик, которому невмоготу было стоять без действия.
Ротного нашел он на другом конце деревни. Тот стоял за уцелевшей избой и назначал из кадровых сержантов взводных, а из рядовых — отделенных. Заметив Карцева, ротный сам подозвал его.
— Слушайте. Карцев, назначаю вас командиром первого отделения в ваш взвод.
— Разрешите отказаться, командир. Не гожусь я в начальники. Вот я просил вас в связные к себе взять, так не взяли…
— Вы же блатняга, Карцев.
— Да нет, командир, рабочий класс я, на "Калибре" работал, ну а приблатненный малость, поскольку из Марьиной, известной вам, рощи.
— А почему в командиры не хотите?
— Разрешите при вас… Земляки же мы, — не стал особо распространяться Костик, и ротный кивнул головой.
Карцев попросил разрешения поискать у фрицев жратвы и курева, на что ротный тоже кивнул. И у него небось живот подвело, не шибко на марше командиров доппайком баловали, с одной кухни пшенку лопали, подумал Карцев.
Проходя мимо бойцов, среди которых стоял и опекаемый им еще с формирования Женя Комов, худенький мальчик с карими, чуть навыкате глазами и припухлым детским ртом, прозванный "фитилем" и неизвестно, каким макаром попавший в армию, потому как на вид больше семнадцати ему не дать, Костик на ходу кинул:
— Ну как. мальчиша? Вроде не дрейфил? Видал я, не отставал ты в цепи, и улыбнулся ободряюще.