— Командир, может, в сторонку? Много их. — Бек принялся отвязывать лом.
Гурбан жестом остановил его: мол, не спеши, Колян.
— До хрена их, не одолеем, — подал голос Фаза.
Гурбан поморщился.
— Разве затем мы сюда приехали, командир, чтобы непонятно с кем воевать на дорогах? — Ксю тоже имела собственное мнение на сей счёт.
Даже Доктор очнулся от сладких грёз, чтобы прокомментировать ситуацию:
— У меня столько йода нет, чтобы потом раны обрабатывать.
— Типун тебе! — пробурчал Маевский и посмотрел на Гурбана. — А может и верно, командир? Переждём? Вон там лесок в самый раз…
Лесок действительно был, и он чуть ли не умолял чистильщиков укрыться в нём. И с любой другой встречной колонной такой номер прошёл бы — ну зачем кому-то лишние хлопоты? Но вот незадача — Чёрный, главарь одной из самых жестоких банд Территорий, прилежащих к Харькову, воспринял бы изменение маршрута как слабость, а слабых Чёрный уничтожал нещадно или делал послушными рабами. Такой вот талант прорезался у полковника после Псидемии… Когда-то в отряд Гурбана затесался начитанный парнишка, так вот он величал полковника Чёрным Властелином, и даже рассказывал, что это значило, но уже не вспомнить, столько лет прошло. Фантастика там какая-то была, эльфы да орки… Но когда вокруг сплошные чудища, самые кровожадные твари, придуманные писателями, кажутся добродушными симпатягами.
— Нет. Стоим, ждём. Пусть сами к нам подъедут. — Гурбан и не подумал объяснять товарищам по оружию, что им угрожает. Да и мало ли как ситуация обернётся?… Но одно он знал точно: ни шагу назад, никаких прыжков на месте. Любая провокация, малейшее проявление страха — смерти подобны.
Гурбан вновь поднёс к глазам бинокль. Пять штук грузовиков, «уралов» и «зилов», выкрашенных в чёрный цвет. Старые, ещё советские, «жульки», «волги», мотоциклы разные… А где «таблетка» главаря? Этот микроавтобус, «УАЗ 3909», был особенным, приметным. Если все тачки банды были чёрными, то «таблетка» — белой. Поговаривали, что изнутри тачка обшита кожей, ну и всё там вообще по высшему разряду.
— Из Белгорода едут. — Доктор потирал ладонью лоб, будто это могло избавить его сотрясения.
— Вот именно. Они едут, и мы едем. Кто-то должен уступить дорогу. — Гурбан поднял автомат над головой и дал в воздух короткую очередь. — И это будем не мы.
Он знал, что рискует, но иначе с этим шакальём нельзя. Они понимают лишь один язык — язык силы. И не силы даже, а несусветной наглости. Элементарную человечность «чёрные» считают слабостью. Наступив бандиту на ногу, не стоит рассыпаться в извинениях, надо сразу бить кулаком по роже, а потом пинать скрюченное тело, пока не затихнет. Только тогда бандит проникнется к тебе не уважением, на которое он не способен, но благостным страхом. И если будешь ты достаточно жесток, то станешь чуть ли не богом в его заплывших от синяков глазах…