С Four Tet и мамой мы вчера обедали у Наташи в «Думе». Мама расположилась на генеральском диване под книжной полкой, заказала цыпленка табака – цыпленка принесли размером с аэродром. Доедали за мамой мы с артистом: увильнуть возможности не было. А в общем, она мила, эта южноафриканка индийских кровей, родившая детей в Англии.
– У Киерана индийские черты лица, а вот сестра его, в Канаде живет, – ничего общего, европейский тип. Вы с ней не знакомы случайно? Лейлой зовут, она менеджер Junior Boys.
Знала бы моя мама словосочетание Junior Boys. Впрочем – был бы сын моей мамы Киераном Хебденом, наверно, знала бы.
Зал снова открыт. Лазеры скользят по золоченым пальмам, Артем играючи раскачивает толпу перед Йохансоном. Замечаю в толпе Таньку.
– К вам как зайдешь, так не выйдешь потом, – в мирное, время я принял бы это за ловкий комплимент, но сегодня правда твоя: «Кач», Йейе, Four Tet на подходе – успевай встречать и провожать.
Она пришла на «Кача», осталась на Йейе. Подруги порастерялись по клубу: немудрено, Танькину способность жадно проглатывать по нескольку концертов за вечер редко кто выдержит.
– Ну оставайся ночевать, проснешься – как раз Four Tet встанет играть, – довольно смеюсь я.
– А это он там сидит?
– Он. С мамой. Какая прелесть.
– Пойдем познакомлю, они заказ ждут, скучают.
– Ой, нет, я стесняюсь, ты мне лучше автограф возьми. Почему журналистка колхозной наружности, отродясь
не слышавшая ни одного альбома Four Tet, не стеснялась мучить его полчаса, а Танька, наизусть знающая дискографию Domino, жмется к рубке звукорежиссера? А может, я тоже бы жался.
Киеран обводит «For Tanya» на программке пузатым сердечком и вздрагивает от вопля снизу – полки увидели Петра. Йохансон стоит на сцене. Понравиться публике – полдела, уметь нравиться – совсем другое. Йейе с королевской улыбкой держит паузу и ставит ремикс на свою собственную «So Tell the Girls that I am Back in Town». Зал сейчас лопнет от счастья. Юля, возникшая рядом на ВИПе, поднимает тонкую бровь. Я знаю, Юля, запрещенный прием. Но Йохансону можно.
– This is one of his big hits, – перекрикивая Йейе, сообщаю я Four Tet и маме. Они кивают, они никогда не слышали о таком артисте, как не слышали о Жене Федорове, про которого Four Tet вчера только и сказал: «Oh, my!!!» Про Федорова слышали в Хельсинки, про Йохансона – в Москве и Стамбуле. В Лондоне ни того, ни другого, понятно, не знают. Законы, по которым город Москва, город Стамбул или город Стокгольм влюбляются в артиста, неисповедимы. А я просто рад, что все эти важные для меня люди встречаются в Москве, у Курского вокзала.