Дэниел снова кивнул. Ему хватило такта выглядеть несколько смущенным.
— Ты поцеловал меня, — продолжала Люс, пытаясь уложить все это в голове, — и считал, что я этого не переживу?
— Основываясь на опыте, — хрипло подтвердил он, — да.
— Это просто бред, — заключила она.
— Дело не в поцелуе, а в том, что он означает. В некоторых жизнях мы можем целоваться, хотя в большинстве — нет.
Дэниел погладил девочку по щеке, и она в очередной раз отметила, насколько ей приятны его прикосновения.
— Должен сказать, что предпочитаю жизни, в которых мы можем целоваться.
Он опустил взгляд.
— Хотя так гораздо тяжелее терять тебя.
Люс хотела рассердиться на него за то, что он выдумывает такие причудливые истории, когда они могли бы обнимать друг друга. Но странный зуд на задворках сознания убеждал ее не сбегать от Дэниела, а оставаться здесь и слушать так долго, как только удастся.
— Когда ты теряешь меня, — начала она, тщательно взвешивая каждое слово, — как это происходит? Почему?
— Это зависит от тебя, от того, многое ли ты помнишь о нашем прошлом или насколько хорошо успеваешь узнать, кто я есть.
Дэниел развел руками.
— Я понимаю, это звучит невероятно…
— Бредово?
Он улыбнулся.
— Я собирался сказать — таинственно. Но я пытаюсь ничего от тебя не скрывать. Это просто очень щекотливая тема. Иногда в прошлом уже подобные разговоры, случалось…
Люс смотрела на его губы в ожидании продолжения, но он молчал.
— Убивали меня?
— Я собирался сказать — разбивали мне сердце.
Дэниелу явно было больно, и девочке хотелось утешить его. Что-то тянуло ее к нему, влекло. Но она не могла. Теперь она уверилась, что Дэниел знал о мерцающем лиловом свете. Что он имел к нему самое непосредственное отношение.
— Что ты такое? — спросила она. — Какой-нибудь…
— Я скитался по земле, всегда в глубине души зная, что ты приближаешься. Я привык искать тебя. И когда я начал прятаться от тебя — от неизбежного несчастья, — ты всегда находила меня. Мне потребовалось не много времени, чтобы вычислить, что ты появляешься каждые семнадцать лет.
Семнадцатый день рождения Люс миновал в конце августа, за две недели до того, как она поступила в Меч и Крест. Это был грустный праздник: только она, родители и купленный в магазине торт. Свечей не было — на всякий случай. А что насчет ее семьи? Они тоже возвращались каждые семнадцать лет?
— Мне никогда не хватало времени оправиться от прошлого раза, — продолжал Дэниел. — Только снова утратить бдительность.
— Так ты знал, что я появлюсь? — с сомнением уточнила девочка.
Он выглядел серьезным, но Люс по-прежнему не могла ему поверить. И не хотела.