Он будет вынужден выбирать между ее безопасностью и соблюдением правил ордена. Опять. Только сейчас, когда орден вдруг показался дьявольским местом, наполненным ненадежными наставниками и шпионами, его выбор стал прост.
Впрочем, для начала надо узнать, куда ее пристрастие может завести их.
Ада теребила край рукава, тонкая вышивка стала расползаться под ее обломанными ногтями.
– Почему ты это сделал?
– Он причинил тебе зло.
Ее глаза заблестели.
– Я сама его себе причинила.
– Фернан разрушил все, чего мы добились, – возразил он, его голос был почти рычанием. – Я показал ему, что такие поступки не проходят без возмездия.
– Я ничего не добилась, Габриэль.
– Боюсь, я должен согласиться с тобой.
Ада вскинула голову, в ее глазах была боль.
– Ты согласен?
– Да.
Он встал с пола и помассировал поясницу. Острая боль под пальцами в разрываемых ранах заставила его остановиться.
Весь прошедший год он сражался с демонами в своей душе и пытался изгнать их. Теперь, когда он сомневался в жестоких советах Пачеко, это напоминание только распаляло его гнев и усиливало решимость раскрыть его мотивы.
Габриэль вынул из-под подушки маленький кожаный мешочек, его содержимое было на удивление легким.
– И поскольку мы ничего не добились, я кое-что принес тебе.
Габриэль сел на кровать, его колено едва заметно коснулось ее бедра. Они оба сразу посмотрели на это место единения, а потом друг на друга. Что она прочла в его глазах? Увидела ли она перемену, которая произошла в нем? Или только гнев – больше не направленный на нее, источник его искушения, а на порочность и зло, которое их разделяло. Включая его собственное.
Без объяснений и церемоний он высыпал содержимое кожаного мешочка на кровать. Четыре маковые головки упали на грубое шерстяное одеяло.
Испуганный вздох Ады наполнил комнату. Широко раскрыв глаза, она отпрянула как от огня.
– Что ты делаешь?
Он пожал плечами и взял одну из маковых головок, происхождение которых ему открыл Фернан. Пачеко дал ему шесть – достаточно, чтобы Ада отключилась на несколько дней, а не часов. Фернан предложил только треть всего запаса, и это удержало Габриэля от жестокой мести.
Справедливо.
– Ты разве не понимаешь? Я решил, Ада, что бороться с тобой – безнадежное дело. Отказывать тебе даже труднее, чем соблюдать мои собственные клятвы, а мы оба знаем, как это у меня плохо получается.
Габриэль пододвинул умывальник к кровати и вытащил фляжку и ступку, которые взял в ее комнате. Он растер зеленую головку, чтобы выдавить млечный сок, плеснул вина, затем сцедил жидкость в другую миску и так повторял, пока все четыре маковые головки не отдали свое дьявольское содержимое.