– Я.
– Ты?! – Забота растворилась в недоверии, потом он увидел отвращение. – Ты сам так исполосовал себя? Я не верю этому.
Ее рука опустилась, и Габриэлю пришлось пережить эту потерю.
– Сейчас, когда ты поправилась, мы поедем в Уклее, – сказал он. – Учитывая то, что произошло в Епесе, тебе будет лучше подождать в монастыре, пока за тобой не вернется Джейкоб.
Ада встала. На ее шее напряглись сухожилия. Если она перегнет палку, он может снова заставить ее идти пешком – невзирая на шрамы на ее ногах. У него не осталось ничего, только его воля против ее, как бы бесполезно и опасно это ни было.
Она подняла голову.
– Можно мне поехать на лошади?
– Да. Но поводья буду держать я.
Аде хотелось рухнуть на шею лошади. Резкий солнечный свет, такой прекрасный и мягкий на рассвете, к полудню превратился в обжигающий. С ее лба тек пот, кожа сгорала под этими палящими лучами.
Рука болела.
Бланка сидела позади нее на лошади, а Габриэль, верный своему слову, ехал впереди, держа в руке поводья их лошади. Прямой и высокий в своем седле, он внимательно осматривал каждую ложбинку и холм. Напряженная решимость в его позе означала, что он все еще опасается тех людей, которые напали на них. Он вернется в Уклее, да, но к какой жизни?
Ада смотрела на него и безуспешно пыталась понять его, не в силах прогнать воспоминания о страшных шрамах, исчертивших его мягкую кожу. Он заявил, что сделал это сам, но она не могла представить, как и почему. Габриэль был трудным человеком, почти непроницаемым для нее, а желание снова коснуться его горело в ее теле с силой другой знакомой жажды.
Нет.
Она причинила боль Джейкобу и своей сестре, своей плоти и крови, и научилась ожидать такой же сердечной боли в ответ. Если Габриэль говорил правду, если он действительно сам нанес себе такие ужасные раны, значит, он действительно был слишком искалечен, вне досягаемости даже для самых ласковых прикосновений.
Она оставит эту печальную ошибку позади. Он ждал, что она останется в монастыре на месяц. Пусть будет так. Она займется переводом свитка Дэниела, а затем приедет Джейкоб и заберет ее. По возвращении в Толедо она возобновит работу у доньи Вальдедроны. А если ночные кошмары вернутся, что ж, она будет лучше подготовлена, чтобы справиться со своей жаждой. Она может получать удовольствие от опиумного дурмана, не поддаваясь ему полностью.
Габриэль ехал рядом с ними, его волосы освещало солнце, огромный золотой шар в небе, начинающий клониться к вечеру.
– Inglesa.
– Да?
– Сегодня к вечеру мы будем в Уклесе.
Он указал на восточный горизонт, из бескрайней Месеты появились очертания собора и двух башен.