— То это будет чудом. — Я слабо, но решительно отвел руку Верта с кубком. — Какой-то ненормальный уже ищет его с весны.
Ежась под пристальными взглядами, я рассказал им о том визите охотника за Темными Властелинами.
— И вы уверены, что отправили его на смерть? — Тильс стоял надо мной безжалостный, как прокурор. — Что этот «ненормальный» свернет себе шею, пытаясь найти несуществующее место? И вместо этого указали ему точный адрес! Вот и имей дело с людьми, — последняя его реплика относилась к мирно спящему Мелкому. — Всегда найдут, что испортить! Наши предки столько труда положили на то, чтобы скрыть его, куда подальше, поставили надежную охрану, даже имя его забыли — и на тебе! Нашелся какой-то сумасшедший…
— Но-но!
— А, — отмахнулся от меня Тильс, всем своим видом показывая, что я могу сколько угодно пыжиться и угрожать — все кары, которые я обрушу на голову эльфа, ничто по сравнению с тем, что ожидает мир в случае, если артефакт попадет в чьи бы то ни было руки.
— Это что, настолько серьезно?
— Да! — хором гаркнули Тильс и Айдор, предка которого, насколько я помнил, воспитали эльфы.
— Тогда, — я встал и с удивлением услышал, как изменился мой голос, — я хочу, чтобы этот артефакт был у меня! Слышите? Не в Горах Отчаяния у каких-то там драконов под охраной каких-то там зверей, а у меня! Здесь! И мне безразлично, как он ко мне попадет! Слышите?
Сказал — и испугался того, какая вдруг наступила тишина. На меня таращились четыре пары глаз — моего собственного отражения и моих… сотрапезников? Советников? Союзников? И только в гробовой тишине послышались редкие хлопки — это были аплодисменты.
Мы всей компанией обернулись на источник звука — на пороге зала стоял прадедушка.
— Ну наконец-то! — произнес он.
На следующее утро я проснулся с четким осознанием того, что накануне произошло нечто необычайное. Чувствовал я себя прекрасно, во всем теле была подозрительная легкость — верный признак того, что память опять готова подставить мне ножку.
Еще не открывая глаз, я услышал мерное поскрипывание кресла-качалки, в котором любил отдыхать прадедушка. Это и послужило главным доказательством того, что я что-то пропустил в жизни. Ибо прадедушка скрипел креслом как-то очень осторожно, явно боясь быть услышанным. И так же осторожно что-то кому-то нашептывал. Чтобы этот старикан ШЕПТАЛ? Прадедушка, как все старики, был слегка глуховат и предпочитал разговаривать с окружающими на повышенных тонах. И вот — он шепчет.
Мысленно приготовившись к самому худшему, я открыл глаза.
— Я не сплю, — сказал я в пространство.