— Пасибки, — хмыкнула Вероника, но точно уж не пожалела, что ее руки будут заняты делом.
Служебный вход охраняла дебелая, ретивая и злобная как собака Цербер, дама, вставшая грудью перед журналистами. Пришлось потратить еще некоторое время, пока выясняли, что к чему, к кому, и, собственно, ждут ли их там. Вскоре пришел директор актрисы и проводил гостей к гримерной комнате Стебловой. Приказав ждать возле дверей, директор, наглый молодой мужчина, не привыкший церемониться с кем бы то ни было, кроме самой звезды, скрылся в недрах помещения. Вероника при закрывающейся двери едва успела услышать томный, страдальческий голос, и сразу догадалась, что звезда не в духе: она устала, измоталась и перед спектаклем ей нужно отдохнуть.
— Не дрейфь, — подмигнула подруге Милка. — Она не посмеет нас не принять. Побоится, что мы напишем, насколько зазвездилась, своих не признает. Мы же им свои: где надо — пропиарим лишний раз, где потребуется — промолчим. За все приплачено, получите и распишитесь.
Длинный Сеня подбирал стенку с флегматичным видом, по всей видимости, отстранился от суеты и молился, чтобы его цифровик не сел в самый ответственный момент.
— Заходите, — директор распахнул дверь, и сердце Вероники гулко забилось.
Она зашла после всех и остановилась в стороне, видя, что стульев в гримерке всего два, не считая огромного, удобного стула на колесиках, на котором восседала сама Стеблова. Фотограф Сеня подтолкнул ее ближе к звезде и кивком показал, чтобы Ветрова принималась за дело.
— Сорри, Инга Юрьевна, — прощебетала Милка после обмена приветствиями, — вы не против, Сенечка немного вас поснимает, наши читатели обожают вами любоваться.
Вероника поглядела на подругу, да Милка далеко пойдет, только вошла и сразу льстить. Вот Ветрова так не умеет! И сидит у разбитого корыта. Впрочем, сейчас ей не на что обижаться, у нее есть Лилит. Кто знает, пройдет время, и на этом удобном крутящемся стульчике будет сидеть она! Сердце перестало грохотать и сладенько заныло.
Звезда царственно кивнула головой и приняла соответствующую позу: выпрямила плечи, вытянула шею, втянула живот, после этих несложных манипуляций ее бюст выдвинулся вперед и стал казаться невероятно соблазнительным. Фотограф Сеня уставил на него фотокамеру и принялся щелкать.
Вероника тоже начала снимать, думая, что потом хорошенько рассмотрит фотографии, изучит повадки, позу, выражение глаз, ей все это в будущем пригодится. Выражение глаз…
Она навела объектив на глаза и поразилась. Они ничего не выражали! Ни скуку, ни лень, ни радость, ни ожидание грядущих и таких неизменных из года в год оваций. Вот разве только пресыщение и гордость. Нет, не гордость, а гордыню. Ветрова приблизила изображение, да, красивые глаза с сеточкой мелких морщинок временами пренебрежительно прищуривались, но Инга не позволяла себе расслабляться. Она тут же брала себя в руки, картинно, заученно улыбалась и милостиво позволяла себя снимать дальше.