Шарлотта, взяв гребень, подошла к зеркалу и стала поправлять прическу.
– Мама до сих пор сердита на Кэролайн за ее участие в демонстрации протеста против компании «Рэндалл косметике».
– Неужели их протесты и по сей день не кончились? – удивилась Мадлен, подкрашивая глаза.
– Представь себе, да.
– А ты сама как к этому относишься?
– Честно говоря, мне сейчас не до этого, – тихо проговорила Шарлотта. – Я ведь была очень больна, пока ты была в Монтедоре.
– Что такое? – Мадлен обернулась и с беспокойством посмотрела на сестру.
Та, прикусив губу и стараясь не встречаться взглядом с Мадлен, тихо призналась:
– Я ходила на консультацию к одному очень хорошему диагносту, и он сказал, что… все мои проблемы – следствия или проявление булимии [15].
– Шарлотта…
– Ну и поэтому… не было настроения обсуждать с мужем проблемы его компании.
– Булимия! – не могла прийти в себя Мадлен. – Но как, почему…
– Потому что я всю жизнь боролась с лишним весом. Хотелось быть худой. Знаешь, Мадлен, я… – Голос Шарлотты вдруг оборвался, и она шепотом произнесла: – Ты была права, Мадлен, когда сказала тогда, что я…
– Пожалуйста, Шарлотта, не надо…
– Вот я и добилась того, что окончательно испортила собственное здоровье.
Мадлен нежно обняла сестру:
– Шарлотта, все образуется… Вот увидишь, все будет хорошо.
– Я боюсь, – вдруг призналась на ухо ей Шарлотта. – Да, Мадлен, ужасно боюсь, что уже никогда не смогу остановиться.
– И не думай даже! – неожиданно жестко ответила ей Мадлен. – Сможешь! Я в этом уверена.
– Но только не говори никому, ладно? Об этом знают только Ричард и Кэролайн, больше никто.
– Нет, что ты, конечно, нет! – успокоила сестру Мадлен. В душе она надеялась, что Ричард поддержит Шарлотту. – Спасибо, что рассказала мне…
Шарлотта вытерла выступившие внезапно слезы:
– Я просто почувствовала… Сегодня почувствовала, что могу тебе рассказать…
Мадлен обняла сестру:
– Ну и хорошо, Шарлотта. Я очень этому рада. Я бы хотела знать о тебе абсолютно все, понимаешь?
Мадлен выспросила у Шарлотты о деталях, касающихся ее предстоящего лечения. Так они проговорили довольно долго, до тех пор пока не пришла их мать и не заявила, что в доме уже полно гостей и пора бы им спуститься вниз. Мадлен ощутила вдруг, как это хорошо – быть несовершенной. Ведь тогда и остальные начинают с тобой делиться собственными несовершенствами и становятся тебе ближе.
Рэнсом добрался до Шато-Камилль в половине десятого. Праздник был в самом разгаре – звучала музыка, шампанское лилось рекой. Зайдя в огромный холл, Рэнсом оглянулся, пытаясь найти Мадлен. Но вместо нее к нему подбежала хорошенькая юная блондинка. Следом за ней подошла молодая женщина – ее можно было бы назвать красавицей, если бы она не была такой чудовищно худой. Странно – их лица показались Рэнсому знакомыми, и, присмотревшись, он узнал в них девушек с фотографии, которую видел в офисе Баррингтона.