— Я не люблю крабов,— скривился Реймонд.— Они больно щиплются. А есть там набережная с игровыми автоматами и парком аттракционов?
— Нет, но там тебе не понадобятся аттракционы. Там дельфины подплывают к берегу и беседуют с людьми, а морские коньки могут брать их на спину и мчать по волнам.
— Не верю,— буркнул Реймонд.— Это все вранье.
— Нет, Реймонд, это правда,— возразила Герти.— И если ты пойдешь с нами, то мы покажем тебе.
Кор открыл свой портфель и вынул картонную папку.
— Может быть, тебе понравится фотография нашего Короля и Королевы?
Он протянул Реймонду фотографию. Снимок не был , одним из официальных портретов, где королевская чета представала перед зрителями в своих мантиях и при всех регалиях. Королева сидела у моря на валуне, свесив одну руку в воду. Ее длинные волосы свободно развевались за спиной, и она улыбалась Королю, с гордостью смотревшему на нее сверху вниз. Фотограф снял их незадолго до похищения Принца, и счастье, исходившее от них, можно было ощутить даже сейчас.
— Вид у них ничего себе,— признал Реймонд.— Но совсем не королевский. Они же одеты, как обычные люди. Если бы я был королем, то носил бы мундир с золотым шитьем и медалями.
— Тогда ты выглядел бы очень глупо, особенно на морском берегу,— ехидно сказала Вакса. — От соленых брызг позолота позеленеет и облезет, а звон твоих медалей распугает всех…
— Вакса! — предостерегающе воскликнула фея.
— Можно мне посмотреть? — попросил Бен. Кор взял у Реймонда фотографию и вручил ее мальчику.
Бен ничего не сказал. Он просто смотрел на фотографию, смотрел и смотрел, словно хотел сделаться ее частью… словно он мог перенестись на снимок и остаться там.
Внезапно Реймонд подскочил на месте и указал на дверь.
— Ай! — взвизгнул он.— Там какая-то страшная штука! Глаз! Он гадкий, он отвратительный! Я хочу к мамочке!
Спасатели в ужасе переглянулись. Они знали, каким чувствительным было сердце великана. Назвать открытого и простодушного Ганса «отвратительным» означало жестоко ранить его. И действительно: из ясного голубого глаза Ганса выкатилась слеза… задрожала в воздухе и упала. Потом Глаз исчез, и оттуда, где сидел великан, донесся глубокий несчастный вздох. Но Вакса пришла на помощь. — Реймонд, я принесла тебе совершенно особенный подарок,— быстро сказала она.— Я берегла его всю дорогу от Острова. Посмотри!
Слово «подарок» сразу же утешило Реймонда, и он стал с интересом наблюдать, как Вакса ставит свой чемодан на кровать и открывает его.
— Что это? — спросил он. Но на этот раз он не подпрыгнул; он выглядел вполне довольным, и неспроста. Человека, которому не понравилось бы то, что лежало на толстой подстилке из мха, можно было бы назвать черствым сухарем. Там лежал маленький зверек, весь покрытый мягкой белой шерсткой, с большими неуклюжими лапками, кое-где тронутыми черными пятнышками. Он только что проснулся и удивленно моргал огромными темными глазами, поводя из стороны в сторону влажным, прохладным носом. Когда он посмотрел на Реймонда и зевнул, все увидели его клубнично-розовый язычок и ощутили его чистое, молочное дыхание.