И теперь Мелинда возвращается. Вместе со своими детьми — тремя замечательными малышами (двумя девочками и мальчиком).
Тройняшки. И все похожи на свою светловолосую мамочку. По крайней мере, так рассказывал Вилли Пруитт. Он постоянно околачивался возле центрального универмага и исправно снабжал население новостями. Слушать его было куда интереснее, чем читать газету.
— Я знаю, что она вернулась Квинт.
— Ты слишком долго молчал.
Карл поднял взгляд.
— А что я мог сказать?
Квинт лишь вздохнул и покачал головой. Из трех братьев и одной сестры только ему Карл говорил о своих чувствах к Мелинде.
— Ну, например, что собираешься пойти навестить ее, - предположил Квинт.
Подавив непривычное чувство раздражения, Карл мягко произнес:
— Мелинде не нужно, чтобы я ходил к ней в гости. Здесь и без меня хватает желающих.
— Хватит прикидываться дураком, Карл. Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Мне кажется, она нуждается в друге.
Когда-то он хотел быть для Мелинды всем. Достаточно было сказать всего лишь одно слово. Но теперь те времена остались позади...
— Если ей понадобится друг, это будет Морган, — сказал он, вспомнив о своей младшей кузине. — Они всегда были довольно близки.
- Это будешь ты, — поправил Квинт. - Ты был к ней ближе.
Карл закрыл пустую папку и положил ее на свой стол.
- И все же недостаточно близко. Иначе...
Не было смысла говорить, что Мелинда не делилась с ним своими планами об отъезде до последнего момента. Стив всегда казался Карлу слишком поверхностным и зацикленным на себе. Он не был подходящей парой для Мелинды.
Конечно, он был красив, как кинозвезда, но его душа... В сердце Стивена Гринвуда было место лишь для его собственных эгоистичных интересов.
Карл собрал всю свою смелость и сказал об этом Мелинде. А она, презрительно фыркнув, заявила, что он говорит точь-в-точь как ее папочка, стремившийся удержать дочь в этой дыре на всю жизнь.
Такой была их последняя встреча.
Потом Карл случайно узнал (подслушав разговор матери с его тетушкой Зои), что Мелинда уехала. Ее отец был вне себя от ярости, говоря, что всегда предчувствовал, что она, как и ее мать, рано или поздно сбежит с каким-нибудь кретином. Правда, в глазах Карла девушку оправдывал тот факт, что сбежала она не от мужа и ребенка, как когда-то сделала ее мать.
Квинт откинулся на спинку стула, прищурив глаза.
- Никогда не думал, что ты можешь затаить на кого-то злобу.
— Это не злоба! — Ответ был слишком резким. Карл понял это и сбавил тон. — Прошло семь лет. Что я могу ей сказать?