— Все сказал? — спросил кэп, сверля его холодным взглядом, не сулящим ничего доброго.
Мирон вдруг резко повернулся и бросился к выходу, перепрыгивая через трупы обещавших устроить его жизнь «монголов». Никто ему не мешал. Женька, стоявший на входе в коридор, даже отстранился, давая ему беспрепятственно вскочить на ступени, ведущие наверх. Но пуля, вылетевшая из заглушённого ствола «Глока», была быстрее. Поймав ее в сердце, Мирон дернулся, будто его толкнули сзади в плечо, всхлипнул и упал на колени.
— Нет, — умоляюще прошептала Лена, когда Кудесник перевел ствол, от которого поднималась струйка дыма, на старика. — Оставь его в живых, пожалуйста…
— Жалостливость, милочка, не самое ценное качество в этой тунгусской дыре, — сказал кэп, начав на пару с Федором мародерствовать над остывающими трупами ордынцевского отряда. — А в вашем случае вообще неуместное. Да не разменивайся ты на эту хрень! — толкнул он склонившегося над чьим-то рюкзаком Федора. — Цацки смотри и боеприпасы, хавку оставь, мы же не стервятники какие-нибудь, в самом деле. — И, повернувшись к Лене, добавил: — Ты уверена, что, как только вы уйдете, он не отошлет в Ордынец новое сообщение? В котором укажет ваш маршрут. Ведь вы обсуждали при нем свои планы? Решали, куда пойдете? Верно? Он же коммерсант, бизнесмен, такие, как он, не могут быть без дела. Они маму родную продадут, но свое дело продолжат. Верь мне, я знаю.
За все это время старик не проронил ни слова. Он не просил простить его, как Мирон, не оправдывался, не пробовал убежать, хоть у него был шанс, когда началась заварушка, он просто стоял и смиренно смотрел перед собой, словно приведенная на заклание овца. И сейчас, когда решался вопрос о его жизни и смерти, он все так же продолжал безучастно пялиться на стену, будто бы его судьба больше его не интересовала.
Глухой хлопок, и его тяжелое тело повалилось на землю. Лена заплакала. Это все, что ей оставалось.
Шпиль был на месте. Словно сделанный из тумана, он высился над лесом, как и прежде, будто его двойник никак не был причастен к сиянию.
Из расщелины начали выбираться посельчане, те, кто уцелел, прячась здесь и от атак крушерогов, и от сияния, пережидая, пока самоотверженные наемники, считающие, что они должны помочь попавшимся в плен людям, зачистят расщелину от «монголов». Их было не так уж много, тех, кому посчастливилось уйти от когтей ночных тварей… Они выглядели разбитыми, опустошенными и смертельно уставшими. Едва передвигая ногами, они больше напоминали зомби, чем обычных людей. Они направлялись к своим разрушенным домам.