Он оглядел гостиную:
— Да, потому она и называется желтой гостиной.
— Я хотела бы знать, почему нас не приняли здесь, когда мы приехали, если это, собственно говоря, и есть приличная гостиная. Она такая красивая.
— Именно потому, что она красивая.
Гэвин прошел к окну и задернул занавески. Когда он обернулся и стал к ней лицом, она не двинулась с места.
— Ты не любишь красивые вещи? — спросила наконец мисс Пембертон.
Похоже, ей нравилось стоять и хмуро смотреть на него, будто он был самым странным мужчиной, какого ей доводилось встречать, и потому он прошел через комнату к софе и опустился на подушку, стараясь не задевать раненым боком за подлокотник.
— Мне нравишься ты, — напомнил он мисс Пембертон, как только удобно устроился там, — и ты красива. Но меня разозлило прибытие незваных гостей. Я хотел, чтобы они убрались как можно скорее, а они не стали бы торопиться, если бы им было приятно здесь оставаться.
Он сверкнул самой дьявольской из своих улыбок.
— Потому я никого и не принимал в своих любимых гостиных.
Она скрестила руки под грудью.
— А как насчет гостевых спален?
— Их не обновляли с тех самых пор, как я купил этот дом. У меня здесь не было гостей больше десяти лет.
Он пошире расставил ноги, принял более расслабленную позу, положил руку на спинку софы и поднял глаза на мисс Пембертон, чтобы увидеть, продолжает ли она буравить его взглядом, будто от него, раненого, исходила большая опасность, чем от здорового.
— Предупреждение за две недели не оставляло времени для того, чтобы заново меблировать спальни для гостей, даже если бы у меня возникло подобное желание.
Она прикусила нижнюю губу, задумчиво подержала между зубами и отпустила. Ему захотелось, чтобы она повторила это действие.
Ее взгляд скользнул с его глаз на рот, потом на пострадавшую одежду.
— Почему ты этого не сделал?
— Не сделал чего? Не умер?
Она подошла ближе: сначала шаги ее были нерешительными, неуверенными — один шаг, второй.
— Нет. Почему ты не выдал меня отчиму?
— Не выдал отчиму? А почему я должен был это сделать?
— Должен был.
— Нет, не должен.
— Но он мой отчим. — Она побледнела, задрожала, сглотнула: — Я принадлежу ему.
«Пока еще», — чуть было не прибавил Гэвин. Откуда пришли эти слова? Он был не в таком положении, чтобы менять ее гражданское состояние. Даже если бы и захотел на ней жениться. А он не подтверждал и не отрицал этого. Он ведь не мог даже защитить собственную шею, не говоря уж о ее безопасности. Многое могло случиться между «теперь» и тем моментом, когда у него появилась бы возможность обратиться за лицензией на брак. Если он не мог обещать, что доживет досвадьбы, значит, ничего не мог ей обещать.