— Тише, господа!.. Подпускай!
Две пули звонко ударились в траву за ногами. Третья звякнула о чью-то винтовку.
— Не стонать!.. Оттяните его!.. Тише!..
Поручика Иванова 2-го отнесли в кусты за кладбищем, к которому, по звеньям, уже оттягивалась и команда разведчиков.
А пулеметы курсантов, очевидно, растерянные нашим молчанием, подняли прицел и били сквозь чащу сонного кладбища, куда-то далеко за выселки Орехова.
…Ухнула пушка. Кажется, наша. Потом еще раз. Завязался короткий артиллерийский бой.
— Эх, ракетку бы!..
— Дались тебе эти ракеты! Молчи ты!.. Наконец и нас отвели к ограде.
Прошло полчаса.
И вот сквозь темноту опять пополз сдержанный шепот.
— Идут!.. Идут!..
— Донесли разве?..
— Кто?.. Секреты?.. Кто донес?..
— Да тише, господа!..
— Рав-ня-айсь!
На минуту из-за тучи выпала луна. Далекие кусты в степи быстро пригнулись.
— Вот они!.. Вот!.. Видите?..
Но луна опять опрокинулась за тучи, и между нами и курсантами вновь тяжелою стеной опустилась темнота.
Локтем левой руки мы искали соседа. Ладонь правой лежала на винтовке. Щека тянулась к штыку. Когда холодок штыка ее обжигал, делалось как-то спокойнее.
— Ждите команду! — обходил роту полковник Лапков. — Без команды не бить!.. Никто без команды огня не откроет. Полковник отошел к левому флангу. Кто-то зевнул:
— Спать бы!..
И вдруг над нами взвизгнула скользкая полоса пуль. И в тот же момент перед нами сверкнули острые змейки огня, и что-то черное метнулось к нам навстречу, клином ударило в развернутый строй, смяло кого-то и нескольких бросило в сторону.
Мы кинулись за ограду.
…Два куста хлестнули меня по лицу. Зацепившись за третий, я упал лицом в свежую зелень могильной насыпи. Надо мной кто-то пробежал. Кто-то ударил сапогом по затылку, и я скатился с могилы.
Над деревьями гудели снаряды. Крапива жгла лицо. Совсем близко за кладбищем снаряды разрывались.
«Заградительный огонь…» — подумал я и, ощупью отыскав винтовку, снова встал на ноги.
— Эй! Кто здесь?
Я пошел на голос, раздвигая кусты винтовкою.
— Что случилось?.. Мичман!..
— Поручик!..
Мичман Дегтярев стоял над холмиком осевшей могилы и тяжело дышал, обхватив крест рукою. Крест медленно наклонялся.
Ни пулеметной, ни ружейной пальбы слышно не было. Затихала и артиллерия.
— Черт!.. А?.. Или красные уже отбиты, или… или… Вы понимаете что-либо, поручик?
Крест под ним повалился на землю, задев за кусты, которые всплеснули, точно волны.
Подошли еще два офицера. Потом еще три.
— Господа, нужно назад!..
— Господа, смелее!..
И мы пошли к ограде, на всякий случай рассыпавшись цепью.
* * *
— …Нервы, черт дери!