Она невольно тоже улыбнулась.
— Ну да, ты прав. Проблема не в том, что нет ни одного подозреваемого в маминой смерти. Проблема в том, что их слишком много. Убийцей мог быть любой из тех людей, о которых она писала в своей колонке. Но есть еще кое-что.
— Что?
— Ничего особенного. Но через некоторое время после ее смерти Фрэнк Форрестер сказал одну вещь, о которой я как-то раньше не задумывалась.
— В чем дело?
— Я не помню, где это было, — старалась она восстановить все в деталях. — Наверное, в клубе. Да, Дебютантки завтракали в клубе. И там был Фрэнк. Он сказал мне, как ему жаль Банни, а потом он сказал, что недавно у него тоже были проблемы с таким же лекарством — с дигиталисом. Что-то с дозировкой или чем-то подобным. Он еще сказал, что просил Делию проследить за его лечением.
— Нашел кого попросить! — фыркнул Люк.
— Точно, — хихикнула Эбби, вспомнив, сколько раз они с Люком потешались над тем, как упорно Делия строила из себя роковую женщину. И вдруг на секунду им снова стало так легко вместе — они снова думали одинаково и смеялись над одними и теми же вещами. Но эта общность быстро растаяла.
— Надо выяснить про Фрэнка и его проблемы с дигиталисом.
— Каким образом? — спросила Эбби. — Ты же не полицейский. Никто не будет отвечать на твои вопросы.
Он забормотал что-то про друга, к которому мог бы обратиться за помощью.
— Кто этот друг?
— Ты его не знаешь.
— Прекрасно! — сказала Эбби обреченно и отпила вина. — Еще одна тайна.
— Эбби...
— Не обращай внимания.
Господи, почему она не сдержалась, она же клялась себе! Какой смысл начинать все сначала и провоцировать Люка на новую ложь! Над столом опять нависла напряженная тишина.
— Что нового в парфюмерной промышленности? — Люк решил нарушить молчание.
Эбби в упор посмотрела на него.
— На самом деле тебя это не интересует, не так ли?
— Конечно, интересует! Для меня важно все, что касается тебя.
— Как жаль, что я не могу в это поверить!
Она и правда не могла. Не могла больше поверить вообще чему-нибудь из того, что он говорил. Он лгал ей с такой легкостью и изобретательностью, так как же ей отличить правду от лжи?
Люк перевел дух и взял свой бокал. Отпив глоток темного, густого бургундского, он сказал преувеличенно спокойно:
— Хорошо. Мы не будем говорить о работе.
— Отчего же? Мы можем поговорить о твоей работе, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Например, когда ты снова уезжаешь? По делам?
Он твердо выдержал ее взгляд.
— Предполагалось, что завтра.
— Предполагалось?
— Я не поеду. Сказал боссу, пусть посылают кого-нибудь другого.