Сербы закурили. Двое пошли отлить. Один остался на месте, но, услышав журчание, передумал и пошел вслед за парой отдавать обратно временно позаимствованное у природы. Кусту, рядом с которым потел и трясся Фатос, досталась великолепная порция удобрений под аккомпанемент рассуждений на тему, как их забодало, так твою растак, гоняться за каждой тенью. По дулу всем начальникам в зад и беглый огонь, туды их всех и их прихвостней. Границу обустраивать надо и транспорт какой-никакой давать, а не заставлять пешкодралом по горам и долам на своих суставах лазать.
Стоя на дороге, зажатой с обеих сторон разросшимися деревьями, не слишком-то и уловишь, как усиливается ветер. Летний ливень стремительно уходил, оставляя после себя избыточную влажность. Облака начали кучковаться в одной стороне. Они уносились прочь так быстро, будто владелец гигантского шлейфа, выделанного из кипящей и собравшейся в причудливые комки с нечеткими краями темно-серой каши, растекшейся по стеклянному небу, подбирал его, спохватившись.
Вновь нахальная луна безнаказанно раздавала всем без разбора украденный у солнца свет.
Серб вздрогнул. Тут ширинку застегиваешь, а на тебя глаза смотрят… с земли прямо.
Чтобы выстрелить в белое пятно человеческой мордахи, у патрульного не было и двух секунд. Непроизвольно попятившись, он выдал себя, и лежащий чуть дальше в кустах Резар нажал на спуск. Тугие хлопки, напоминая звуки тюкающих по асфальту один за другим пережженных глиняных кирпичей, слились в маленькую канонаду. Крики раненых, отброшенных тяжелыми пулями, перемешались с короткой очередью из «калаша», выпущенной наугад в темноту. Серб залег, плюхнулся на мелкие камешки тропы и старался выцелить хоть кого-нибудь.
Двое его товарищей были мертвы. В него дважды попали, но он мог двигать одной рукой, а главное – дышать. Свист из простреленного легкого оставлял бы надежду, если бы он оказался сейчас на больничной койке, а не в центре безжалостной заварушки. Воя от боли, он только теперь понял, что левое плечо не работает. Кажется, раздробило сустав.
К нему уже подходили.
«Не успеть! Не смогу! Выстрелы!»
Крошка разлетающихся от пуль камней сечет лицо. Ужас выдернул душу из тела, и человек увидел на мгновение себя посреди мокрой дороги, беспомощного, приговоренного к смерти.
«Не смогу».
Он повернулся на спину. Направил автомат в небо – и разряжал магазин, пока вверх не ушли три трассера. Увидят, должны, от заставы не так далеко.
«Они должны слышать выстрелы. Видеть выстрелы, черт возьми. Еще полрожка».
Неуклюже повернувшись, он направил автомат в сторону албанцев…