Но на сей раз Злату не суждено было наслаждаться редкостным чувством ревности в одиночестве. Увидев, что Повелитель снова один, к нему, собравшись с духом, решительно направился Нрэн. Настала пора исполнить данное самому себе обещание, он и так потерял целый день в раздумьях.
Принц приблизился к Повелителю Межуровнья и сказал:
— Прекрасный вечер.
Злат бросил на воителя краткий взгляд, кивнул и снова вернулся к наблюдению за принцессой.
— Я должен извиниться за свое неподобающее поведение и прошу вас, лорд Злат, принять мои извинения за оскорбления, нанесенные вчера вам в покоях принцессы Элии.
— А если я вас не прощу? — усмехнувшись, поинтересовался Повелитель.
— Тогда вы можете требовать поединка по правилам, предусмотренным Дуэльным Кодексом Лоуленда. Выбор оружия за оскорбленной стороной.
— Забавно. Если я извиняю, то снимаю грех нападения на гостя кузины с вашей совести, мой дорогой принц, если же нет, то предоставляю вам желанный шанс попытаться прикончить меня в законном порядке, — с иронией заметил Злат.
— Я очень редко приношу извинения и делаю это не за тем, чтобы еще раз оскорбить того, перед кем извиняюсь. Обдумайте мое предложение, лорд Злат и известите о своем решении, — процедил, сдерживая бешенство, Нрэн и развернулся, собираясь уйти.
— Стойте, принц, — велел ему Повелитель, и сила его голоса была такова, что вопреки своей воле бог замер на месте.
— Я прощаю, впрочем, тут и прощать не за что, как сказала Элия, вы действовали под влиянием тиоля и не могли контролировать собственные поступки, — промолвил Злат и добавил уже почти не слышно: — А даже если б не так, будь у меня такая кузина, я вел бы себя куда хуже и без веселящих травок.
Повелитель Межуровнья и Бог Войны одновременно посмотрели в сторону снова кружащейся в танце принцессы.
Как раз сейчас чести быть приглашенным удостоился Оскар Хоу. Не то чтобы парень отличался сногсшибательной грацией и красотой, но Элия должна была продемонстрировать любителям смертного приговора за острое словцо, что барон находится под ее покровительством. Пришлось принести в жертву искусству правую ногу, которую неловкий барон умудрился за время танца трижды отдавить богине.
Город уже успел ознакомиться с его новыми анонимными пасквилями и шумно обсуждал как их содержание, так и автора, осмелившегося на такую дерзость. Догадки о его дерзкой личности ходили самые разные, в том числе довольно близкие к истине.
Буйная королевская семья Лимбера всегда была излюбленным объектом сплетен на Уровне, а уж сами лоулендцы просто обожали посудачить о новых проделках отпрысков своего правителя, но посудачить тайно, чтобы, не дай Творец, слухи о распространителе сплетен не достигли ушей вездесущего Рика и иже с ним. Потому как реакция на сплетню могла быть различной, в зависимости от настроения и характера объекта: от здорового ржания до изощренной мести со смертельным исходом. А кое-кто из королевской семьи и вовсе не узнал бы понятия "здоровая критика", даже столкнувшись с оной нос с носу.