— Помните, Анатоль, когда я вас нанимал, вы, кажется, сказали, что умеете… гм… завивать волосы? Лакей подтвердил, что умеет.
— Cherchy alors une paire de tongs-et-curly moi un peu [2], - сказал мистер Фокер уже более непринужденно, и слуга, недоумевая, что случилось с его хозяином, — то ли влюбился, то ли на маскарад собрался, — пошел спрашивать щипцы; сперва к старику лакею, который одевал мистера Фокера-старшего, — но у того на всей его лысой макушке щипцы едва ли нашли бы и сотню волосков, в которые вцепиться, — затем к камеристке, ведавшей мягкими каштановыми накладками леди Агнес. А раздобыв щипцы, Анатоль до тех пор трудился над космами Гарри, пока голова у него не стала курчавая, как у негра, после чего юноша тщательно закончил свой роскошный туалет и приготовился выйти из дому.
— На какой час прикажете заказать карету к дому мисс Пинкни, сэр? — шепотом спросил его лакей.
— А ну ее к черту! Отмените обед… я не могу ехать! — вскричал Фокер. — Впрочем, нет, нельзя. Вот проклятье! Будут и Пойнц, и Ружмон, и все остальные… К шести часам, Анатоль, на углу Пелхэм-стрит.
Карета, о которой шла речь, не была собственностью мистера Фокера, он нанимал ее для увеселительных поездок; однако в то утро ему потребовался и один из его собственных экипажей, и как вы думаете, читатель, для какой цели? Да для того, чтобы отправиться в Лемб-Корт с заездом на Гровнер-Плейс (которая, как всем известно, находится как раз на пути с Гровнер-стрит в Темпл), где он доставил себе удовольствие, задрав голову, поглядеть на розовые занавески мисс Амори, после чего покатил к Пену в Темпл. А почему ему так не терпелось повидать своего друга Пена? Почему он так по нем соскучился? Неужто он не надеялся просуществовать этот день без Пена, которого только накануне вечером видел живым и здоровым? За те два года, что Пен жил в Лондоне, Фокер навестил его от силы пять раз. Так что же теперь гнало его в Темпл?
Что? Если эти строки читают какие-нибудь юные девицы, я могу сообщить им одно: когда их постигнет та же беда, что уже двенадцать часов как постигла Гарри, им покажутся интересными люди, до которых еще вчера им не было никакого дела; а с другой стороны, особы, к которым они словно бы питали самые теплые чувства, окажутся невыносимо скучными и неприятными. Дражайшая Элиза или Мария, которой вы еще недавно писали письма и посылали пряди волос неимоверной длины, вдруг станет вам так же безразлична, как самая нудная из ваших родственниц; зато к его родственникам вы почувствуете такой живой интерес, такое горячее желание заслужить благосклонность