– Плохо, что черная «Волга», – неожиданно сказала тетя Паша. – Если бы один «воронок» – это бы еще куда ни шло, а раз «Волга» – значит, статья серьезная. Допился, ирод, осиротил-таки детей!
Юрий вернул ей бычок и сделал глубокую, на все легкие, затяжку. Солнце по-прежнему сияло в безоблачном небе, цвела сирень, и свежо зеленела молодая листва на липах, но все это виделось теперь как бы сквозь грязное стекло. От радости бытия, переполнявшей Юрия всего час назад, не осталось и следа? и было решительно непонятно, чему он, собственно, так радовался, проснувшись ни свет ни заря. «Новой жизни захотелось? – подумал он, отчаянно дымя папиросой. – Черта с два! Все по-старому, все как обычно... Ну, ментяра! Такие бабки взял, а когда понял, что ничего не получается, кроме глухого висяка, пошел проторенным путем – загреб безобидного пьянчугу и теперь будет колоть его до победного конца. И ведь расколет, сволочь! А, пропадите вы все пропадом! Ну, и что я теперь, по-вашему, должен делать? Плюнуть на все и напиться? Черт, заманчивая идея...»
Тетя Паша деликатно кашлянула в кулак. Юрий увидел, что она уже докурила и взяла наперевес метлу, но все равно не сразу сообразил, что стоит у нее на дороге и мешает работать.
– Простите, тетя Паша, – сказал он, поспешно отступая в сторону.
– Бог простит, – с неожиданной суровостью ответила дворничиха. – А ты, Юра, научись чужую беду близко к сердцу не брать. Всем не поможешь. Знать, так у него на роду написано. Пил бы поменьше, так ничего бы и не было. А ты в чужие дела не лезь, только хуже сделаешь – и себе хуже, и ему, дураку. Отсидит – тогда, может, поумнеет. А не поумнеет – туда ему и дорога. О себе подумай, жениться тебе пора.
– Спасибо, тетя Паша, – сказал Юрий, – я подумаю. Обязательно подумаю, обещаю.
– Ну подумай, – равнодушно сказала тетя Паша и зашаркала своей метлой, поднимая в воздух облачка золотой от утреннего солнца пыли.
Юрий медленно зашагал к своему подъезду. Папироса у него догорела, а выбросить окурок было некуда – асфальт был чисто выметен, позади шаркала тети-Пашина метла. Юрий рассеянно смял картонный мундштук в кулаке. Ему опять подумалось, что человечество живет как-то не так – вырабатывает горы мусора, загаживая все, к чему ни прикоснется, и проявляет чудеса изобретательности, отравляя себе жизнь. Как будто конечной целью существования рода людского является массовое, тотальное, поголовное самоубийство... Он вдруг позавидовал тете Паше. У нее была простая, конкретная работа с простыми, конкретными, зримыми результатами; она, тетя Паша, каждое утро, невзирая на погоду, выходила со своей метлой во двор, чтобы сделать загаженную планету чуточку чище. «Уйду в дворники», – подумал он, но тут же вспомнил, что такой сюжет уже обыгрывался в каком-то фильме, и окончательно загрустил.