На мгновение голод взял верх над долгом. Часовой понюхал еду, затем тряхнул головой.
— Служба, — прошептал он. — Особое положение. Так, шагай вперёд!
Скрестив руки, выставив ногу, Версенжеторикс смотрел на Берюрикса, который стоял перед ним с виноватым видом.
— Позор тебе! — клеймил он его. — Опуститься до того, чтобы красть еду у римлян! Мне стыдно. Предать его смерти! Вы согласны? — спросил он, повернувшись лицом к войску.
— Да! Да! Да! — промычали (с рогами на касках они в самом деле как будто мычали) осажденные воины.
У Берюрикса холодок пробежал по спине и стало больно сразу во всех местах.
Его товарищи, его храбрые, весёлые дружки желали ему смерти с таким нехорошим воодушевлением. Смерти тому, кто был таким любезным, таким сердечным и таким услужливым с каждым из них!
В нем вскипела кровь.
— Мой генерал! — сказал он. — Хорошо, вы мне отсечёте башку, но, может быть, вы дадите мне последнее слово?
— Человек, который должен умереть, имеет право высказаться, — ответил благородно Версенжеторикс.
Берюрикс сделал глубокий вдох.
— Всё это началось в четырнадцатом году до нашей эры[4]… — начал он. И добавил без обиняков: — Мой генерал, друзья мои! Вы попадаете пальцем в глаз до самого дна, если думаете, что римлянам это дело надоест. Разве отпуск может надоесть? На самом деле эти ребятишки проводят у нас свой отпуск (может быть, когда-нибудь мы будем ездить к ним, но пока что они здесь, и им это нравится).
Я сделал небольшую вылазку в их лагерь, согласен. Зато я увидел, как всё обстоит на самом деле. У этих господ есть всё, что нужно, чтобы жить припеваючи: жратва, вино и телки. Они едят и пьют от наших урожаев и, с позволения сказать, пользуют наших девочек так, что если бы Папа существовал, он бы их благословил. Я уложил троих. Они угощались такой галлийкой с фильтром, что вы бы тоже вылезли из Алезии, даже если вы и Версенжеторикс! А мы в это время затягиваем ремни на одну дырку в день. Скоро мы затянем петлю, можете не сомневаться. Травой можно кормить кроликов, но не воинов. Через несколько дней, пусть даже недель, римляне придут сюда с музыкой и со своим Цезарем впереди, с цветочками на копьях, и всё. что им останется, это убрать наши скелеты, чтобы навести порядок. Мой генерал, теперь вы можете отрезать мне голову, я предпочитаю умереть, пока у меня ещё есть калории.
Берюрикс замолчал и вытер тыльной стороной ладони пот, выступивший у него на лбу.
Установилась глубокая, напряжённая тишина. Все ждали, что скажет Версенжеторикс. И он сказал.
— Что ты предлагаешь, Берюрикс? — спросил генерал презрительно. — Договаривай!