— Вы хотите мне доказать, что мы будем защищать не человека, а страну, которую он узурпировал?
— У кого он ее узурпировал? Мне кажется, у Республики.
— А может быть, у Людовика XVIII?
— Не будем спорить. Мнения могут быть разными, но не действия.
— Небольшое отличие!
— Форма, кокарда, которую мы носим, уже подразумевают священные обязательства по отношению к армии. Надевая их, вы, добровольно или нет, встаете под наши знамена.
— Я знаю.
— В таком случае, не считаете ли вы возможным идти с нами до конца?
— Вы взываете к моей чести?
— Да. Зная, что если вы дадите свое слово, то сдержите его.
— Что я смогу сделать без моих товарищей? Они выбрали меня своим командиром, но это просто шутка.
— Я в этом не уверен.
— Вы ошибаетесь. Еще неделю назад они меня не знали, может быть, слышали только об одной неприятной истории, о которой и вы, несомненно, осведомлены… А сейчас они меня выбрали потому, что они в непривычных условиях, приближается опасность, и, извините, потому, что у меня луженая глотка и я гогочу громче всех.
Сегюр внезапно рассмеялся и так же резко оборвал смех.
— Послушайте меня, — снова заговорил он. — Вы попали в черные списки как роялистский мятежник. Я получил из Парижа касающиеся вас инструкции. Возможно, через несколько дней придет приказ отправить вас в Париж…
— Префект меня все-таки одурачил! Если я когда-нибудь вернусь к себе, я отрежу ему уши! О! Маленькая грязная обезьяна!
— Лучше сначала отрезать уши русским. Я не собираюсь вас отпускать. Я не знаю, замешаны вы или нет в каком-нибудь заговоре. В любом случае, если я получу этот приказ из Парижа, я возьму на себя ответственность не выполнить его и оставить вас в полку. Да, господин, я решил отвечать за вас своей честью, если вы обещаете отвечать за ваших товарищей.
Сегюр протянул ему руку. Глаза шевалье блестели. Эта манера говорить и действовать нравилась ему.
— Договорились?
— Договорились, мой генерал!
— Прекрасно! А теперь за стол.
Шевалье набросился на еду и напитки с волчьим аппетитом. Сегюр был еще молод и неутомим. Влюбленный в книги и зараженный страстью к литературе, он уже многие годы жил в походах и проводил больше времени в седле, чем в кресле. Они отдали должное огромному жаркому, затем двум немаленьким курицам и наконец закусили фрикасе из куропатки, все это залив несколькими графинами доброго розового вина. Затем проглотили несколько чашечек обжигающего кофе и запили парой стаканчиков крепкой водки. Чтобы «торжественно закончить ужин», Сегюр приказал принести шампанского. Он был уже достаточно пьян, чем можно объяснить неосторожность, которая чуть было не пустила все насмарку. Он поднял свой бокал с шампанским и, щелкнув каблуками, воскликнул: