В этом он очень отличался от Лецен, которая была на моей стороне всецело! Но ведь она была свидетельницей всего происшедшего.
Тем не менее, я любила Альберта больше, чем раньше. Он был так хорош собой и так благороден. Я любила петь и играть с ним дуэты, но танцы не доставляли ему удовольствия. Он танцевал прекрасно, как и все, что он делал, но он все время смотрел на часы, дожидаясь того момента, когда он мог незаметно удалиться. Он не желал танцевать ни с кем, кроме меня. Как трогательно! Но мне бы так хотелось, чтобы он полюбил танцевать. Поздравляя меня, лорд Мельбурн очень расчувствовался.
— Я чувствую себя такой старой, — сказала я.
— Ничего, — отвечал лорд Эм, — когда вам будет сорок, вы почувствуете себя гораздо моложе.
Я воспользовалась его советом и стала обсуждать с Альбертом государственные дела. Я начала сознавать, что мало в них понимала. Я всегда принимала точку зрения лорда Мельбурна и находила большинство проблем очень скучными.
Альберт был совсем другой! Он интересовался всем и призывал меня к этому. Например, я не знала, что торговля находится в таком упадке: неурожаи последних четырех лет привели к повышению цен, и в некоторых больших городах вспыхнули волнения. Герцог Веллингтон рассказывал Альберту, что только во время войны ему случалось видеть настолько разоренный город, как Бирмингем, причем разорил его не кто иной, как сами жители этого города. Что-то необходимо было сделать по этому поводу. За границей тоже возникали осложнения. Вест-Индские колонии бунтовали; существовали проблемы в Канаде и Ирландии; вызывал беспокойство и Китай[42]. Альберт очень серьезно относился ко всем этим делам, и мне иногда хотелось, чтобы он ничего о них не знал.
Он встречался со многими людьми, и я уверена, что он возобновил свое знакомство с сэром Робертом Пилем. Он заинтересовался различными проблемами. Он стал президентом Общества за уничтожение рабства и распространение цивилизации в Африке и вскоре после моего дня рождения был должен выступить в этом обществе с речью. Он репетировал свою речь так же тщательно, как он делал все. Я знала, что он очень волновался, и меня это не удивляло, когда я вспоминала карикатуры и нападки на него в газетах. Поэтому я была в восторге, когда его речь была выслушана с большим вниманием и встречена аплодисментами. Я знала, что со временем люди убедятся в его достоинствах, но ожидание всегда было томительным, к тому же, у него было много врагов.
Один день в июне я никогда не забуду. В шесть часов вечера мы всегда выезжали в экипаже. Мы выехали как обычно, только Альберт и я и два форейтора. Мы не удалились от дворца более чем на сто пятьдесят шагов, когда прогремел выстрел. Он был такой громкий, что просто ошеломил меня. Я быстро оглянулась и увидела человека небольшого роста и отталкивающей внешности, в руке он держал пистолет и продолжал целиться в нас. Этот человек был очень близко от нас, так близко, что я ясно видела не только оружие, но и его лицо. Тут я услышала еще один выстрел. Все это походило на кошмар. Собралась толпа. Кто-то закричал: