Однажды доктор Дженнер пришел ко мне и сказал, что он предпринял шаг, который, он надеялся, я одобрю. Он посоветовался с принцессой Алисой, которая нашла, что это превосходная идея, и просила его осуществить ее. Он также посоветовался с сэром Чарльзом Фиппсом.
Я не могла взять в толк, о чем идет речь. Сэр Чарльз Фиппс был блюстителем личных королевских расходов. Все это звучало очень таинственно, и он никак не мог подойти к сути дела.
— Ваше величество может быть недовольны. Тогда дело легко поправить.
— Пожалуйста, скажите мне, в чем дело.
— Мы взяли на себя смелость доставить в Осборн одного человека из вашей шотландской прислуги. Он всегда хорошо ухаживал за вами в Шотландии, и ваше величество были всегда довольны его услугами. Мы думали, что это было бы для блага вашего величества.
— Один из моих шотландских слуг!
— Джон Браун, ваше величество. Он был очень рад. Если вы решите, что он вам здесь не нужен, его можно отправить обратно. Я улыбалась. Джон Браун… в Осборне! Я засмеялась.
— Я очень довольна, что он здесь. Да… Очень довольна. Понравится ли только ему здесь?
— Джон Браун счастлив быть там, где ваше величество, мэм. Я была очень растрогана. Эти милые, славные люди так обо мне заботились!
С появлением Джона Брауна я почувствовала себя лучше. Он так пекся обо мне. Он поднимал и переносил меня, когда требовалось, не спрашивая даже разрешения. Он надевал на меня накидку и закалывал ее брошью. Один раз меня очень позабавило, когда он поцарапал мне подбородок.
«Тьфу ты, пропасть, — сказал он громко. — Вы что, голову держать не можете?» Если ему не нравилось, как я была одета, он говорил: «Что это на вас такое?» Это было так непосредственно, так оригинально. Это было в стиле Джона Брауна. Но он был мой добрый и верный слуга. Если бы мне угрожала опасность, он всегда уберег бы меня. Я писала о нем дяде Леопольду: «Это такая помощь для меня. Он такой преданный, такой простой, такой разумный, совсем не похож на обычного слугу».
Но он уже и не был слугой — я сделала его своим личным помощником. В придворном штате не знали, как его называть, и он стал известен просто как шотландский служитель королевы.
Я увеличила ему жалованье и сказала, что желаю, чтобы он находился при мне все время. Он обычно приходил ко мне за приказаниями после завтрака и выполнял все точно и быстро; он был такой сдержанный, я бы даже сказала, молчаливый и имел превосходную память. Он был предан и умен; я чувствовала, что служение мне было единственной целью его жизни, а как раз в это время, тоскуя по Альберту, я больше всего нуждалась, чтобы кто-то постоянно заботился обо мне.