Стефани запрокинула голову, прополоскала волосы и оттолкнулась от ялика. Теперь, когда она привыкла, вода показалась ей терпимой и даже приятной. Она плавала, испытывая огромное чувственное удовольствие от купания нагишом.
— Далеко не заплывай, — крикнул Иван. — Продрогнешь.
Она помахала в ответ рукой и поплыла вдоль корпуса шхуны. Но через несколько минут, не выдержав, вернулась, то и дело стуча от холода зубами.
— А ч-ч-что, мой телохранитель захватил мне полотенце и сухую одежду?
— Так и знал, что что-то забыл. — Он посмотрел на нее с надеждой. — Может, так высохнешь?
— Знаешь, кто ты? Ты из-з-вращенец. Отвернись и дай мне забраться в лодку. Я надену, что есть. Надо же такому уродиться. Что придумал!? Так высохнешь.
— Это же кощунство. — Он отвернулся к борту шхуны. — Преступление против природы скрывать это прекрасное, чистое тело под заляпанным соусом свитером, особенно родинку.
Стефани натянула свитер и с трудом втиснулась в брюки.
— Ты не мог видеть эту родинку!
— Но я уверен, она очень красивая, — сказал он мечтательно.
Она так и не решила, то ли польщена, то ли взбешена. Она должна бы быть вне себя, но что-то в его голосе тронуло ее. С ней он не был ни непристойным, ни развязным, ни даже расчетливым. Стефани не могла видеть лицо Ивана, но знала, что он улыбается. Он и впрямь улыбался мягкой улыбкой, будто мир для него стал краше оттого, что у нее родинка пониже спины.
— Сп-п-пасибо за комплимент, — ответила она.
— Тебе надо согреться. Сможешь забраться по лесенке?
— Пустяки, — сказала Стефани. — В прошлом феврале меня бросили в Хадсонривер.
Она поднялась на палубу. Иван развернул ее за плечи к себе лицом.
— Я хочу знать, как это было.
Даже в темноте она разглядела его прищуренные глаза, ставшие вдруг стального, серого цвета. Губы сжаты, на скулах играют желваки. Она удивленно посмотрела на него, смущенная его столь бурной реакцией.
— Это б-было холодно.
— Черт! — Он подхватил ее на руки и понес на камбуз, где усадил напротив печки. Потом проверил койки и, убедившись, что они пусты, захлопнул крышку входного люка. — Снимай скорее мокрую одежду. — Иван взял большое полотенце, пару толстых носков, несколько чистых свитеров с полки над ее постелью и вернулся к ней с недовольным видом оттого, что она все еще была полностью одета. Он пробормотал что-то нечленораздельное и бесцеремонно стянул с нее намокший свитер.
— Эй! — только и успела она выкрикнуть, как он надел на нее сухую рубаху. Когда руки его были уже на застежке ее брюк, она вдруг инстинктивно ударила его в пах и отбросила в сторону. От боли он пару раз перекатился по полу и сделал несколько быстрых вдохов, пытаясь восстановить дыхание. Стефани с причитаниями подбежала к нему.