Но метаморфозы продолжались, я почувствовал, как этот мир, то есть меня, пронизывает, охватывает, расчленяет, деформирует, я вскрикнул, но вот уже отпустило, деформация стала убывать, но странное дело: я как будто потерял себя. Во мне в единый миг вдруг возникли тысячи голосов, от громкого крика до шепота, видения, тени и колеблющиеся силуэты. Неимоверным усилием я смог призвать их к порядку, они замолчали, покорившись, и только один Док, а это был он, я сразу узнал его, обратился ко мне от их имени, словно бы он был средь них старший:
- Скоро ты вернешься к своему обычному размеру, и мы станем неразличимы твоему глазу, но пока слушай и запоминай. Я силой, данной мне жрецами двуликого бога Януса, совершил в тебе трансформацию и поменял местами внутреннее и внешнее. Отныне, но не навеки, а лишь на время, то, чем был ты, - стало твоим миром, а то, что было вокруг тебя, - стало тобой. Лишь умение контролировать мириады чувств, желаний, страхов и мечтаний осталось с тобой. Это умение позволит тебе управлять всеми нами, и едва масштаб примет свое исходное значение, как мы под таким давлением сольемся друг с другом, что наши интегрированные воля, рассудок и память станут всецело твоими, и ты будешь пользоваться ими, как само собой разумеющимся.
- Но разве...
- Молчи. У меня мало времени.
И правда, все они становились все меньше и меньше, будто бы крутили трансфокатор и ближний план сменял дальний.
- Запомни! - уже кричал он издалека. - Теперь на какое-то время ты будешь жить несравнимо сильными чувствами, яркими впечатлениями! И когда этот праздник кончится, не сломайся, не стань тем, кто живет вос...
Его голос растаял, как тает последний звук колокола в шуме ветра, но я про себя докончил его фразу: "воспоминаниями о минувшем".
... и кто-то уж совсем микроскопический прошептал мне в ухо: "Не удивляйся людям, мон шер, каждый сильный образ, когда-то поразивший тебя, создал в твоем мозгу кольцо, пульсирующий континуум. Из таких обрывков и созданы..."
На полуфразе растаял и его, последний, голос. Вслушиваясь в свой внутренний голос, я утратил на какое-то время восприятие пространства вокруг себя, а когда очнулся...
"Только здесь я легко могу вообразить себя и муравьем, и орлом, и египтянином времен фараонов, и одиночкой-путешественником", - думал Синдбад, рассматривая рисунки и фотографии, развешанные по стенам комнаты Маэстро. Он, посвященный, легко читал скрытую их гармонию, сожалея, что не может создать нечто подобное. Если бы была возможность поселиться здесь, то он отдал бы все, даже старинный кинжал дамасский, доставшийся ему от деда, и свою однокомнатную квартиру. Синдбад был вторым номером в группе Маэстро, но разница между ними была слишком велика, у Маэстро остальные могли учиться, у него же, у Синдбада, им учиться нечему. Конечно, каждый привносит какие-то свои идеи, знакомит других с тем, что сам хорошо знает и любит, но умение организовывать мертвую среду, находить скрытые связи, такие, что превращали кирпичи фактов в здание, в ладно спланированный город, прихотливый по своей форме, но лаконичный по сути, - мог только он. Недаром он первый из них попал в петлю. Синдбад отвлекся от рассматривания футуристического города и посмотрел на часы. Скоро должен был прийти Ян Карлович - он позвонил ему вчера, сообщив, что изучил трассу Маэстро и все обдумал. По его голосу нельзя было догадаться об успехе или неудаче его анализа. Оставалось ждать, и ждать уже совсем немного.