Синдбад еще раз мельком взглянул на листы ватмана, приколотые в виде буквы "С". Маэстро только начал создавать новую трассу, и в этих фрагментах еще с трудом читалось даже ее ядро, но и оно поражало воображение, гипнотически приковывало внимание, втягивало в себя. Но до прихода дока Синдбад хотел перечитать хотя бы часть трассы Черного Рыцаря.
Группа Факира, членом которой был Черный Рыцарь, перестала существовать два года назад, когда сам Факир попал во вторую петлю и не смог выйти из нее. Глобалистические трассеры, из тех, кто еще держал связь с магистром, в один голос сказали, что он сделал это намеренно. Элефант тоже придерживался этого мнения. Синдбад был немного знаком с Факиром и еще двумя ребятами его группы - Космическим Охотником, повредившим позвоночник, и Тарзаном, разбившимся насмерть. Об остальных он знал из обсуждений на еженедельных коллоквиумах и их бюллетеней. У него, как и у всех трассеров, были микрофишные копии их трасс. Правда, у Маэстро были перепечатанные экземпляры их трасс, вот такой, отпечатанный на машинке вариант трассы Черного Рыцаря и собирался быстренько просмотреть Синдбад. Он недавно узнал, что док - его отец, и это делало его взгляд на эту трассу несколько иным. Сам Черный Рыцарь сошел с ума и во всех видел дам сердца, разбойников, монахов или рыцарей. Но сегодня Синдбад меньше всего думал об этом обстоятельстве, от открыл интереснейшую вещь - весь машинописный вариант этой трассы Маэстро покрыл замечаниями и значками, это было странно и неожиданно.
Итак, проверив в очередной раз пульс Маэстро, Синдбад продолжил чтение с того места, где остановился вчера.
"Сизый туман стелился вокруг монастыря, медленно отступая к лесу, верхушки сосен были уже видны, как и светящийся ореол вокруг того места, где, если бы была ясная погода, уже виднелся бы желтый диск солнца.
На стене только что прошла смена караула, время было военное, и поэтому к бдению на стенах вся немногочисленная братия относилась с усердием и даже рвением. Утренняя стража еще более усилила внимание, свежими со сна глазами всматриваясь в дымку, размывающую очертания всего вокруг, так что даже от одной башни с трудом было видно другую, а сама монастырская стена казалась зыбким и колеблющимся занавесом, развешанным посреди леса полоумными актерами.