Только сейчас я взглянул на себя и увидел, что на мне дорогой костюм, взятый словно бы из сказок "Тысячи и одной ночи". Синяя расшитая куртка, шаровары, туфли с острыми загнутыми вверх носами, а на голове, по-видимому, - тюрбан.
- Вот видишь, - торжествующе сказал он, наблюдая, как я в недоумении ощупываю свой головной убор, - а помнишь нашу молодость... то ли дело... эх, помнишь наши длинные холодные вечера... ватничек, валенки, сидишь около буржуйки, греешься, за дощатой стеной составы стучат... благодать. Наберешь снегу в жестяную кружку, растопишь на буржуйке... как славно... и народ такой, дивный, прямо сказать... ворвутся с гоготом, кроя матерно погоду, опрокинут чайник... шум, смех, крик... как, право, дружно, весело, хорошо, одним словом, на душе... И сам сидишь небритый, грязный (по месяцу бани не было), по столу тараканы бегают, что твои рысаки, через щели в крыше ветер воет, а тебе хорошо... тасуешь жирными от селедки руками замусоленную колоду и улыбаешься во весь рот, словно ты в раю. Плюнешь на пол, чихнешь так, что аж мурашки по коже пробегут, двинешь соседа локтем в бок, кто-то спросонья лягнет тебя ногой в вонючем носке... хорошо, хорошо, одним словом, лучше и не бывает... Намнешь колбасы жареной с картошкой и храпишь себе на нарах, что твои святые... вот так и жили, не скучно, надо сказать, не скучно...
- Факир? Ты здесь? Но тебя же нет...
- Чудак-человек. Потому-то я и есть, что меня нет...
Факир. Да, это был он. Просто его лицо подернулось аристократической холеностью, появились новые, нехарактерные для него нотки самодовольства и покровительственности.
- Ты давно здесь?
- Сам не знаю, впрочем, наверное давно. Уж и не упомню, сколько Истин при мне короновались.
- Навеселе. Если ты считаешь, что истина - в вине...
- Тс-с-с. Не произноси прописных истин - потом от них будет не отвязаться. Ну, вот и они.
Чуть поодаль от нас, появившись неизвестно откуда, уже стояли три премиленькие девушки в белом, искоса поглядывая на нас.
- "Выпьем, ей-богу, еще", - с вызовом процитировал мой приятель, и они, поморщившись, отошли в сторону и потерялись в шумной толпе, но все же были все время где-то поблизости, мне иногда казалось, что я снова вижу их сквозь мелькание фигур.