— Что делать. Нельзя же нам жить как-нибудь. Ведь мы не какие-нибудь… мещане.
— Эх вы, барская спесь!
Хмаров надменно усмехнулся.
— Однако, прощай, — сказал он. — Мне тут подождать надо.
Гимназисты остановились на площадке сада. Гарволин вздохнул и угрюмо глянул в сторону.
— Шаньку Самсонову ждешь? — спросил он искусственным басом.
— А ты почем знаешь?
— Секрет-то не того… не велик.
— Да, брат, жду: просила здесь подождать, когда пойдет из гимназии.
— Что ж ты с ней, всерьез или так? — сумрачно спросил Гарволин.
— Шутить чужими чувствами — не в моих принципах, — внушительно ответил Хмаров.
— Ишь ты!
— Да вот видишь, почему я думаю о карьере: на моих руках не одна моя судьба. Не для себя самого я хочу сделать карьеру, а для любимой девушки.
— Девчонка еще она, да и ты, брат, зелен.
— За свои чувства я ручаюсь, — пылко ответил Хмаров, краснея, — а она, — она, брат, лучше всех женщин, какие когда-нибудь жили.
Голос его зазвенел юношеским восторгом, и холодные глаза тускло блеснули.
— Ну, давай вам Бог! — безнадежно сказал Гарволин.
Хмаров внимательно посмотрел на него и спросил насмешливо:
— Ты, что ж, тоже влюбился?
Гарволин махнул рукой, пожал руку Хмарова и торопливо пошел прочь.
«Бедняга! — подумал Хмаров — что делать, женщины ценят внешность, уважают самоуверенность, смелость».
Он смахнул со скамейки пыль тонким платком и сел. Лениво снял он фуражку и провел рукой по светлым, коротко остриженным волосам. Гарволин отошел несколько шагов, понурив голову и широко махая красными руками, внезапно он остановился, круто повернулся к Хмарову и крикнул:
— Я пойду к Степанову, не зайти ли за тобой?
— Ах, да, — встрепенулся Хмаров, — он все еще валяется?
— Не встает.
Хмаров подвигался на скамейке, уселся поудобнее, протянул ноги и сказал:
— Экий бедняга. Я бы пошел, да ведь ты знаешь, мои дамы такие мнительные.
— Махни по секрету! — посоветовал Гарволин.
— Неудобно, — кто-нибудь увидит, — они и от одной мнительности, пожалуй, захворают. Уж я лучше после.
— Как знаешь, — сказал Гарволин и повернулся было уходить.
— Послушай! — окликнул его Хмаров.
— Ну? — диким голосом спросил Гарволин и наклонил к Хмарову правое ухо.
«Экий медведь», — подумал Хмаров и улыбнулся.
— Я хотел тебя спросить, не нуждается ли он в чем.
— Да уж в нас с тобой не нуждается, не беспокойся, — грубо отрезал Гарволин и пошагал дальше.
По тому, как он пошевеливал плечами и размахивал руками, видно было, что он сердится.
II
Хмаров прислонился к спинке скамейки и закрыл глаза. Черноглазая девочка представилась ему. — Смуглое личико с бойкой улыбкой и веселыми глазами… Он плотнее сжал глаза, всматривался и улыбался. Милые очертания смеялись, жили, сочные губы шевелились неслышными словами. А тепловатый ветерок веял, увядающие листья изредка падали с грустным, еле слышным шорохом.