— Значит, придется сквозь стену пройти, — улыбнулся парень.
И тут же исчез, словно растворился в камне. На миг Элю охватила паника, но Шелл тут же вернулся.
— Так ты умеешь? — почти закричала она.
— Да, меня в детстве сосед научил. Это был его любимый фокус. Правда, он больше почти что ничего и не умел-то, зато… — Шелл радостно развел руки в стороны. — Попробуй! Это просто!
Эля медленно приблизилась к стене и положила ладони на остывающий камень. Она явственно ощутила в нем низкое гудение силы. Камень жил своей жизнью. Тысячи лет овеваемый ветрами, освещаемый солнцем и звездами, он впитал в себя много. И теперь ему предстояло поделиться этим с ней. И не только энергией, но и знанием. Знанием того, какой он есть этот камень. Скала, твердая порода, словно остов, на котором держится Теплый мир. Она дышит тем же ветром, ходит под тем же солнцем, живет в том же мире. Она не чужая этому камню и не чуждая. Он пропустит ее сквозь себя, веря, что она — лишь его часть. Что… На миг ей стало страшно, потому что она поняла, что и вправду сливается с камнем. Так же как когда-то с Огнем. Но паника не успела ей овладеть, поскольку следующий вдох одна сделала уже на территории Каменки. А Шелл радостно смотрел ей в глаза. Радостно и преданно.
А спустя несколько недель, Крон все же уехал в Города. Тереним лишь посмотрел вслед пыли, клубящейся под копытами его коня, и вздохнул:
— Чем позже он вернется, тем лучше…
А время неумолимо утекало. Медленно, но неотвратимо. Солнце то поднималось из-за горизонта, то вновь скрывалось в вечерних сумерках. Лето сменялось осенью, зима весною и все опять по кругу. Ученики ходили на занятия, читали старые книжки в Каменской библиотеке, спорили, ссорились, мирились, смеялись и плакали — в общем, жили. Жизнь продолжалась, крутясь по проторенному кругу.
Прошло уже несколько лет. Эля почти окончила свое обучение. За это время многое произошло, многое изменилось, да и сама она изменилась. Это была уже взрослая, независимая женщина, в которой даже наметанный глаз не угадал бы представительницу Маленького Народа. Она ничем не отличалась от степняков: те же обветренные, загорелые руки и лицо, та же серо-коричневая вечно пыльная одежда, тот же свободный взгляд и дерзкий огонь в глазах, то же упоение скачкой и вера в силу Каменки и Степных Ветров, которые она уже умела различать по именам, та же ненависть к Кочевникам, которых никто не видел уже несколько поколений, и вечная, фанатичная любовь к свободе и ветру. Но все же кусочек Леса в ней остался. Остался навсегда. Белянка хранила его в себе, как хранят самое дорогое, самое сокровенное. Хранила как саму себя. Да это и была она. А еще она помнила, зачем уехала оттуда: нужно было предотвратить дальнейшие походы рыцарей Меча и Света, да и кого бы там ни было, на Лес, на Маленький Народ. Нельзя. И это помнила Белянка, это помнила Эля.