— Ох, ладно. — Шарлотта демонстративно вздохнула. — Не стоило бы, но сделаю. Но только для того, чтобы ты уделял внимание более важным делам в имении, а не домашним проблемам со своими слугами.
— Нет, ты делаешь это только потому, что знаешь: и буду изводить тебя до умопомрачения, пока ты не согласишься. И все же мне так стыдно!
— Нет, тебе не бывает стыдно. И каким-то образом ты всегда добиваешься своего.
— Не всегда, Чарли, — спокойно произнес он, подставив ей сцепленные руки, чтобы она могла взобраться на лошадь. — Но я никогда не сдаюсь.
Теперь вместо того, чтобы несколько раз в неделю приезжать из коттеджа «Роза» в Ашерст-Холл и проверять, все ли в порядке с близнецами, а также встречаться с Джоном Каммингсом по делам имения — что она делала с тех пор, как Эммелина вышла замуж, — Шарлотта отправлялась по тропинке через лес навещать родителей, а затем сбегала обратно в Ашерст-Холл.
Она ненавидела это слово: «сбегать». Но была достаточно честной, чтобы признать, что ведет себя совсем неподобающе для любящей, почтительной дочери.
Была ли она легкомысленной и эгоистичной? Или бессердечным ребенком? Вполне возможно, и она это знала.
Тем не менее она старалась не встречаться с Рафом, за исключением тех моментов, когда они все собирались за обедом или в главном зале по вечерам. Но он не слишком часто заглядывал в главный зал, предпочитая компанию своего друга Фитца.
Любой мог бы решить, что Раф избегает ее.
«И это хорошо, — думала Шарлотта, торопливо шагая по той самой дороге, на которой она недавно неожиданно столкнулась с Рафом, — ведь так мне легче избегать его».
Она понимала его тактику. Он предоставляет ей отсрочку, чтобы снова явиться со своими вопросами.
Она сознавала это и с благодарностью принимала эту отсрочку.
Он почти всегда ездил верхом, и потому она ходила навещать родителей через лес по тропинке.
Он завтракал рано в утренней комнате, прежде чем уйти с Джоном Каммингсом, и она выпивала чашку утреннего шоколада у себя в спальне.
Так как она понимала, что ему все еще не терпится спросить ее о Гарольде, то начинала болтать о всякой чепухе с Николь и Лидией, как только разговор за обеденным столом утихал: она знала, что Раф с трудом переносит «женскую болтовню» и поспешит уйти из-за стола.
Пока одна из девочек говорила о чем-то, Шарлотта мысленно подыскивала новую тему для разговора, а затем следующую. Именно поэтому накануне вечером она наконец разрешила близнецам начать подбирать гардероб для поездки в Лондон.
Шагая по тропинке, Шарлотта хмурилась, вспоминая, какой радостный вопль раздался во главе стола, когда Николь зааплодировала, радостно крича: