Минерва любила посмеяться над этим, утверждая, что за неимением лучшего сойдет и Мейфэр.
Что до нее самой, то она с большим удовольствием оставалась бы в поместье, хотя понимала, что брату там скучно.
Это было бы гораздо проще, чем поддерживать отношения с друзьями, которые были куда богаче.
Конечно, двадцатидвухлетнему молодому человеку, каким был ее брат, подобная жизнь казалась весьма заманчивой, однако Минерва никогда не говорила ему, что для нее, Дэвида и Люси это означало ограничивать себя во всем. Собственно говоря, они едва сводили концы с концами.
Вот и сейчас девушка заметила, что Дэвид уже вырос из брюк и успел порвать рубашку. Впрочем, она сказала ему только:
— Иди вымой руки, Дэвид. И поторопись, а не то обед остынет.
Она снова посмотрела на Люси, окружавшую песчаный замок ромашками.
— Люси, дорогая, иди скорей обедать! — попросила она. — Мы с Дэвидом так проголодались!
Люси поднялась на ножки.
Ей было всего шесть лет, она казалась еще младше своего возраста, и любой, кто смотрел на нее, сравнивал ее с маленьким ангелом.
Она была очень хорошенькой. Очень светлые волосы, голубые глаза и белая кожа, которая никогда не обгорала на солнце, наводили на мысль, что это вовсе не человеческое существо, а небесное создание, случайно попавшее на землю.
Протянув руки, девочка побежала к Минерве.
— Простите! Простите! — воскликнула она. — Я просто хотела достроить свой волшебный замок!
— Достроишь его после обеда, — ответила ей Минерва.
Она подхватила сестру на руки, вошла в дом и опустила девочку у высокой старинной лестницы.
— Скорей беги мыть руки, — сказала она, — не то Дэвид все съест и ты останешься голодной.
С легким вскриком, в котором смешались смех и возмущение, Люси побежала вверх по ступеням массивной дубовой лестницы.
Эта конструкция была добавлена к старинному дому через много лет после его постройки, и резные колонны, изображавшие странные бородатые фигуры, занимали детей с самого рождения.
Минерва поспешила вниз по ступенькам и прошла по длинному коридору к столовой.
Столовая была невелика, окна в ромбовидных переплетах. И смотревшие в сад окна, и высокие светлые своды прямо-таки дышали древней историей — и не только историей жившей теперь здесь семьи Линвудов, но и историей тех времен, когда дом был частью аббатства, где жили монахи.
Впрочем, раскладывая под нетерпеливым взглядом Дэвида жаркое, Минерва думала совсем не об истории.
Все ее мысли были прикованы к старшему брату. Она надеялась, что он приедет поговорить с ней.
Хотя скорее всего он так увлекся приемом, на который был приглашен, что появление его сейчас в доме явилось бы неслыханным чудом.