— Вы часто так делаете. Верно? — Спросила она.
— Делаю — что?
— Так возбуждаете женщин…
Она покачала головой, затем подняла бокал, поднесла его к губам и слизнула еще один кубик льда. Снова пососала и опустила назад.
— Как я могу быть уверенной в том, что у вас нет чего-нибудь такого, чего мне не хотелось бы подхватить? — спросила она.
— У меня ничего такого нет.
— Как я могу об этом знать?
— У меня была отрицательная реакция.
— У меня тоже, — сказала она.
Она снова изучающе посмотрела на него. Нога продолжала постукивать. Кивнула. Обдумывала. Их глаза встретились. Снова кивнула.
— Между прочим, — произнесла она, — я не очень уверена, что сумею и дальше это выдержать.
— Я должен остановиться?
— Кажется, я близка к эрекции, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Мм-хм.
Он улыбнулся ей. Он возбуждал ее.
— Я имею в виду… вы видели этот фильм — «Гарри и Салли»?
— «Когда Гарри встретил Салли», — поправил он, улыбаясь и продолжая непрерывно возбуждать ее.
— Помните сцену в ресторане? — спросила она.
— Да?
— Что она сделала в ресторане?
— Да?
— Итак, или вы прекратите то, что вы сейчас делаете…
— Она получила удовлетворение, — сказал он.
— Я так не получу удовлетворения, — ответила она. — Я это знаю.
— Пойдемте посмотрим мой револьвер, — предложил он.
— Позвольте мне сначала пописать, — сказала она, убрала его руку и закатила глаза с таким видом, как будто произнесла «хууу», быстро вскочила со стула так, что юбка задралась выше бедер. Он наблюдал за ней, пока она шла к туалетной комнате. И думал: «Как легко, как необыкновенно легко». Он был очень невысокого мнения обо всех женщинах.
* * *
Во вторник после шести часов вечера в участок пришел Толстый Олли Уикс.
— Ты все еще злишься на меня? — спросил он.
На улице было двенадцать градусов по Фаренгейту, но, несмотря на это, на нем были голубые джинсы, белая рубашка, спортивный пиджак, синие носки и коричневые ботинки. На рубашке спереди было заметно пятно от кетчупа. Или от крови? Рубашка у горла была расстегнута, и в распахнутом вороте виднелись вьющиеся черные волосы с застрявшими хлебными крошками. Олли явно следовало бы побриться и принять ванну.
— Чтобы ты снова не вышел из себя, я расскажу тебе, что мне удалось откопать, — сказал он.
— Что же ты откопал?
— Я выяснил, почему этот Тилли оказался на Айнсли.
— Почему? — спросил Карелла.
— Почему он там находился? Или почему я отдал тебе предпочтение?
— В чем же заключалось твое предпочтение, Олли?
— Я опросил всех по поводу твоего дела. И учти — в счет моего собственного времени.
— Чепуха, — сказал Карелла.