Тысячу лет назад…
Есть такая печальная старинная сказка…
Один юноша ловил как-то рыбу в океане.
Вдруг на гребне зеленой волны показалась русалка. Она была так прекрасна, что молодой рыбак протянул к ней руки и хотел ее поймать, но русалка, смеясь, отплыла подальше.
Влюбленный рыбак бросился в воду и поплыл за красавицей, отчаянно пытаясь догнать ее. Плыл-плыл, да и утонул в океане. Тогда русалка взяла его в мужья и поселила в своем подводном замке. Рыбак прожил с ней счастливо целый год, а потом стал проситься домой, чтобы повидаться с родными.
Долго не хотела отпускать его прекрасная русалка, но потом все же позволила уйти. Вышел рыбак на родной берег — а деревни-то его и нет! Только песок да сухие водоросли, только обломки рыбацких хижин да остовы лодок. Сто лет прошло на земле, пока он Пировал в подводном дворце. Заплакал рыбак и ушел, куда глаза глядят. А русалка зачахла от горя в своем подводном дворце…
Но есть и другая версия сказки, которая, признаться, нравится нам гораздо больше. По этой версии рыбак все-таки поймал тогда эту самую русалку и унес ее в свою хижину. Она стала его женой и родила ему шестерых детей, и они все жили долго и счастливо…
За четыре часа до того, как…
Наверное, это был далеко не рай. Даже по сравнению с Техасом. Разумеется, это был также и не Техас. Совершенно не Техас. И вообще — Техас здесь абсолютно ни при чем!
Однако это было настолько близко к совершенству, насколько совершенство в принципе возможно на земном шаре. Волны — ш-ш-ш, птички — фью-у-у, солнце шпарит во всю силу и на несколько десятков миль вокруг нет никаких неприятных личностей, типа налоговых инспекторов или учителей начальной школы. Причем миль не простых, а морских.
Рой Салливан еще немножко вытянул босые ноги и пошевелил пальцами. Белоснежный песок с беззвучным шелестом просыпался вниз. Рой тихонько застонал от удовольствия и сунул руку в сумку-холодильник, стоявшую под его шезлонгом.
Волны — ш-ш-ш… Птички — фью-у-у… Пиво — буль-буль-буль… Так недолго превратиться в абсолютно счастливого идиота.
Атлантический океан убаюкивал волю, усыплял разум, время тянулось медленно и прекрасно, словно волосы одалиски в гареме. Направо посмотришь — Багамы, налево посмотришь — открытый океан, а посередине, на маленьком островке — он сам, Рой Салливан, бос и практически наг, небрит… и ни одна зараза не попрекнет его тем, что он с утра пораньше сосет пиво из горлышка уже четвертой бутылки!
Ему тридцать пять, он здоров как бык, свободен как ветер, одинок, как этот остров, а былые заслуги в качестве военного летчика — забыть, забыть! Не имеют они ровным счетом никакого значения.
