-- Семь... Семь лет с небольшим, -- ответила Артюхова, стараясь не смотреть в глаза следователю.
-- Ну-у -- семь лет! Тебе орден пора давать! Я уже за пару дней от твоих красавиц офонарел! Одна ширяется, как хиппи, другая -- лесбос мирового уровня, третья...
-- Они несчастные, -- тихо прервала речь следователя Артюхова. -- Их понять нужно... Такое поколение...
-- Ничего себе: понять! Она, -- показал он на дверь, за которой скрылась Архинчеева, -- отчима по пьянке закалывает, как кабана, ножницами, а я ее понять должен?! И кто мне даст гарантию, что она свой навык еще раз не использует? Свой барьер она уже переступила...
-- Отчим ее изнасиловать хотел. Вот она и ...
-- Ладно. Это все лирика, -- наконец-то сел следователь, у которого от возбуждения краснота со щек растеклась про всему лицу. -- Что по Конышевой?
Артюхова поправила юбку, которая все равно не хотела натягиваться на колени, поплотнее сдвинула ноги, выпрямилась на стуле и только теперь посмотрела в глаза следователю.
-- Ее землячек в колонии -- семь, но ни с одной из них до посадки она не встречалась. Конышева вообще какая-то нетипичная. Единственное, что ее роднит с большинством других девушек в колонии, -- отсутствие отца... В общем, она и другие воспитанницы -- как земля и небо.
-- Прикидывается? -- посомневался следователь, у которого в голове царила приятная пустота от сидящей всего в полутора метрах от него Артюховой.
-- Не похоже... Знаете, я уже многих здесь перевидала. Она -- не испорченная девушка. И потом много странного... Знаете, она всем упорно говорит, что не совершала ограбления магазина...
-- Знаю, -- кивнул следователь, чтобы под этот кивок еще раз бросить взгляд на полные ноги Артюховой.
-- И то, что здесь происходит, похоже на продолжение странностей...
-- Значит, так, -- поднял истомленные глаза следователь. -- Это все -- лирика. А мне нужны факты. Я до сих пор мечусь между версией о том, охотились и вправду на Мурку, и домыслом, что все-таки хотели убить Конышеву. Ножницы, как средство убийства, суживают круг подозреваемых до твоего отделения...
Артюхова нервно мигнула.
-- Но не более, -- он заметил, что на широкой груди Артюховой чуть разошлась рубашка и показались белые кружева лифчика, и резко подался влево, чтобы рассмотреть получше.
Артюхова судорожно одернула китель, а следователь сделал вид, что всего лишь хотел посмотреть, выдвигается ли ящик в левой тумбе стола. Ящик со стоном выполз и оказался пуст, и это на какое-то время отвлекло следователя. То ли подполковник-режимщик предусмотрительно очистил стол, то ли вправду так и работал -- по-чекистски строго и без лишних бумажек.