-- А где... ну, эта?.. -- не знала Ирина, как назвать ее.
-- Лорка, что ли? Архинчеева? -- почему-то сразу поняла рыжая и, шмыгнув маленьким, густо-густо усеянным веснушками носом, пояснила: -- Она в наряде на кухне... Так чего там: не бьют?
-- Где? -- удивленно вскинула брови Ирина.
-- Ну в этом... в ДИЗО? Я там никогда не сидела. А девки, кто был, говорили, что там контролерши самые злые, прямо звери. Дерутся -- и все. -Она опять шмыгнула носом.
-- Нет, не дерутся, -- ответила Ирина.
-- Ша-а-агом марш! -- сдвинула строй командой Артюхова.
-- А раньше, говорят, под барабан ходили! -- попыталась перекричать шелест резиновых подошв по асфальту рыжуха. -- И строевые были еще те! Часа по четыре подряд! Гоняли, пока девки на землю не грохались!
Перед узкой дверью входа в столовую строй сбился, стал разбухать. Те, кто побойчее да поблатнее, пролазили первыми, те, кто по иерархии числился чушками да шестерками, терпеливо пропускали их. Наверное, поставили бы всех крутых да бывалых во главу строя, не было бы этого столпотворения.
Рыжуха вдруг оказалась сбоку. Взяв Ирину за локоток, она привстала на цыпочки и щекотно зашептала прямо в ухо:
-- Вчера Спицу на босса зоны короновали. Ритуал был за-ка-ча-ешь-ся! -- и, сглотнув нервную слюну, заговорила о том, ради чего она, собственно, и начинала весь разговор: -- Тебе нужно к ней сходить, вроде как поздравить... Ну, и вообще показать, что ты ей покорна и власть признаешь...
Ирина раздраженно молчала. Она очень хотела оторвать цепкие пальцы рыжухи от своей руки, отойти от нее в сторону, но та поняла молчание по-своему:
-- Не упирайся! -- еще громче зашептала она, так близко придвинувшись, словно и не говорила она в ухо, а целовала своими маленькими, посиневшими от холода губками. -- Не прогнешься -- со свету сживут. Спица ж -- это... стерва еще та... И потом..."мокрое дело" на ней, ей все можно... Спица -- почти вор в законе... Понимаешь?
-- А-а-а!!! -- что-то белое с криком налетело на Ирину и сбило ее с ног.
Жесткий, еще более жесткий, чем лежак в ДИЗО, асфальт принял ее на себя, болью пронзив бедро и локоть. Голову спасли чьи-то тапочки, большие, в коричневую клеточку тапочки на ногах одной из девчонок. Скользнув по ним щекой, Ирина близко-близко перед глазами увидела серые, синие, зеленые, стволами стоящие над асфальтом ноги в шерстяных колготках, увидела черную, маслом отливающую лужу и все то же непонятно белое, сопящее, кряхтящее, барахтающееся на ней. И лишь когда это белое, упорно давящее на нее, впечатывающее Ирину лопатками в мокрый асфальт, все-таки на лопатки ее положило, она наконец-то увидела до мути близко, в упор плоское лицо с щелями на месте глаз.