— Я готов — если ваш дегустатор составит мне компанию.
— Мой дегустатор? — переспросил герцог.
— Пари будет еще интереснее, если, пока я буду пробовать котлету, ваш дегустатор сможет сказать нам, что находится в этой чашке! — Я показал на чашку со спелой брусникой.
У брыластого отвисла челюсть.
— В чашке с ягодами? — нахмурился герцог Сфорца.
Я кивнул. Герцоги, торговцы, рыцари и князья переглянулись. Брыластый посмотрел на щеголя, потом на толстяка, но они были ошеломлены не меньше его.
— Почему бы и нет? — рассмеялся герцог Сфорца.
Я взял чашку и медленно пошел к брыластому. На полпути между столами я остановился, закрыл глаза и пробормотал якобы заклятие на арабском — вполголоса, но так, чтобы этот мерзавец услышал. На самом деле я тихо молил Бога, внушая ему, что, если он действительно вознаграждает правых, смелых и достойных, ему следует прийти мне на помощь.
Потом я поднял чашку к лицу и повернулся кругом. Я делал вид, что не замечаю окружающих, которые с изумлением глядели на меня, теряясь в догадках. Архиепископ хмурился, Елена уставилась на меня во все глаза. Помню, я мельком подумал, что наконец она заметила меня.
Описав полный круг, я медленно подул на ягоды и сунул чашку брыластому в руки. На лбу у него выступили капли пота. Я повернулся к нему спиной и вернулся на место.
— Будем пробовать одновременно!
Брыластый глянул на ягоды, потом на меня.
— Он колдун! — взвыл этот подонок, показывая на меня.
Чекки и Бернардо прыснули со смеху.
— А ты перетрусил! — воскликнул Септивий.
— Перетрусил! Перетрусил! — подхватили остальные. Все мои корсольцы были за меня!
— Давайте жуйте! — внезапно взревел Федерико.
— Жуйте! — послышались голоса со всех сторон. — Да-да! Начинайте!
Казалось, что вызов брошен брыластому, а не мне. Я взял кусочек телятины. Сфорца что-то сказал брыластому. Тот потянулся за ягодой и тут же отдернул руку. По щекам у него текли струи пота.
— Бери ягоду! — крикнул торговец из Генуи.
— Нет, не трогай! — вмешался кто-то. — Он их заколдовал.
— О Господи! Да я сам попробую! — заявил немецкий рыцарь.
— Нет! — крикнул Чекки.
Федерико встал, перекосившись от боли в ноге, и повернулся своей массивной тушей к брыластому. Увидев это, все вскочили на ноги, даже архиепископ. Залаяли собаки, свеча из люстры свалилась на кучу драгоценностей. На меня никто не смотрел. Брыластый поднял чашку и взял ягоду.
— Попробуй ее! — рявкнул Федерико.
— Живо! — крикнул я, поднося ко рту кусок телячьей котлеты.
Брыластый, в свою очередь, поднес ко рту ягоду. Его рука, казалось, боролась сама с собой. Одна сила подталкивала ее к губам, другая — отталкивала. Ягода коснулась его губ — и тут брыластый выронил чашку, выпучил глаза и отпрянул назад, шатаясь, как корабль во время шторма. А потом схватился рукой за сердце и рухнул на пол. Изо рта у него, пузырясь, потекла слюна. На мгновение все застыли. Затем архиепископ протиснулся через толпу к брыластому. Кто-то из-за спины в мгновение ока рывком опустил мою руку вниз, выхватил из нее котлету и сунул мне другую.