Между хозяином и Виктором могло бы поместиться еще два прибора. А расстояния между Жюльеном и Клодиной хватило бы еще для четырех-пяти человек. Все женщины, от хозяйки до Клодины, положили себе фасоль. После этого Морис встал, подошел к Клодине, взял у нее блюдо и отнес его хозяину. Тот положил себе, затем это проделал Виктор, потом Морис и наконец Жюльен.
— Кладите себе побольше, голубчик, — сказала госпожа Петьо, — еще положите. В вашем возрасте надо много есть. Вы любите фасоль?
— Да, мадам.
— В его возрасте всё любят, — сказал хозяин.
— А если и не любят, то все равно уплетают, — добавил помощник.
Хозяин засмеялся. Ел он быстро, нервными движениями ломал хлеб или тыкал вилкой в тарелку. Движения хозяйки, напротив, были замедленными. Она держала вилку большим и указательным пальцами, изящно приподняв остальные. Всякий раз, когда Жюльен смотрел на нее, она улыбалась, кивая головой. Серая полосатая, как тигр, кошка, которую Жюльен еще не видел, взобралась хозяину на плечи и выгнула спину.
— Красотка моя, — сказал он, — тебе-то плевать на всех этих болванов! Плевать, да и только!
Хозяйка выпрямилась, откинула назад голову и замерла с вилкой в руке, устремив взгляд на мужа.
— О ком ты?
— Да об этих паршивцах из Народного фронта, черт побери!
Она вздохнула, снова принялась за еду и сказала:
— Ты мог бы выбирать другие выражения!
Каждая шутка хозяина вызывала смех у молоденькой продавщицы, Виктора и Мориса. Служанка ела, не поднимая головы. Жюльен время от времени замечал, что она наблюдает за ним.
Окончив есть, хозяин посадил кошку на колени и принялся ее гладить.
— Сегодня утром какой-то тип оставил газету «Попюлер»[2] в кафе «Коммерс». Я принес первую страницу, чтобы вы могли ею насладиться, — сказал он.
Он вытащил из кармана измятый газетный листок, развернул его и пробежал глазами. Затем прочитал вслух.
— Послушайте золотые слова этого отребья. «Все аргументы наших противников разбивает очевидный и, пожалуй, самый поразительный факт: во Франции теперь свободнее живется, спокойнее дышится и повседневный труд стал легче и радостнее. Именно это обстоятельство и составляет силу Народного фронта».
Читая, хозяин раздражался все больше и больше. Он размахивал руками, как заправский оратор. Окончив чтение, он резким движением смял газету, бросил ее на пол и закричал:
— Дать бы им хороший пинок в зад!
— Эрнест! — воскликнула хозяйка. — Ты же не у себя в цехе.
Кошка прыгнула на буфет.
— Они меня доводят до белого каления. Неужели нельзя перевешать весь этот сброд?
Потом, внезапно успокоившись, он обернулся к кошке и пробормотал: