Он избегал смотреть на заключенных, уставившись на часы, как стартер.
Безумный взгляд Клуттига блуждал по лицам. Ряды стояли неподвижно и казались отлитыми из металла. Пиппиг дрожал от волнения. Не взять ли все на себя? Выйти вперед и сказать: «Я спрятал ребенка, я один!..»
Минута истекла. Рейнебот опустил руку с часами. Пиппига как будто кто-то толкал в спину: «Вот! Сейчас! Выходи вперед!» Но он не тронулся с места.
Рейнебот кончиком сапога ткнул Кропинского в бок.
— Встать!
«Теперь, теперь, теперь!» — кричало у Пиппига внутри, и у него вдруг возникло чувство, что вот он уже выходит вперед, невесомый, как во сне. Кропинский поднялся, шатаясь, и получил от Рейнебота такой пинок в поясницу, что отлетел к двери. Но не страх и не трусость удерживали Пиппига. Остановившимися глазами смотрел он вслед Гефелю, когда тот шел к двери…
Оставшись одни, заключенные еще долго стояли, застывшие и немые, парализованные пережитым потрясением; потом Розе вскинул в воздух кулаки. У него сдали нервы, и он истошным голосом заорал:
— Я больше не могу!
Тогда наконец ожили ряды, и Пиппиг очнулся от оцепенения. Сквозь неразбериху расстроившихся рядов он кинулся к Розе и, грубо схватив его, пригрозил кулаком:
— Заткнись!
Цвейлинг действительно выжидал, пока все не окончится, и лишь после этого появился в камере. Он искоса поглядывал на заключенных. Бездеятельно сидели они в канцелярии, а в переднем помещении у длинного стола стояло несколько человек, которые, очевидно, тоже ничего не делали, но при его появлении поспешно взялись за работу.
Цвейлинг, стараясь не замечать угнетенного состояния заключенных, направился в свой кабинет. Но вдруг в него закралось неприятное чувство. Неужели они догадались, что записку подбросил он? Цвейлинг нерешительно остановился и скривил лицо, изображая улыбку.
— Что это у вас такие глупые рожи? Где Гефель?
Пиппиг, тоже стоявший у стола, дергая за шнуровку, вскрывал вещевой мешок.
— В карцере, — мрачно ответил он, не взглянув на Цвейлинга, и тот уловил намек в его словах.
— Он что-нибудь выкинул?
Цвейлинг высунул язык и облизнул нижнюю губу. Пиппиг не ответил, упорно молчали и другие, и это отбило у Цвейлинга охоту продолжать расспросы. Не произнеся больше ни слова, он ушел в кабинет, провожаемый враждебными взглядами заключенных. Пиппиг тихонько послал ему вслед ругательство. Цвейлинг, не глядя, сбросил на стул коричневый кожаный плащ и задумался. Неприятное чувство не исчезало. Все говорило о том, что заключенные его подозревают. Он угрюмо моргал, глядя перед собой. Лучше всего казаться приветливым, а в остальном делать вид, будто ничего не знаешь.