— Сейчас вы можете сесть на кровати. Сложите на коленях руки и прослушайте слова господни.
После того как мы присели на кроватях, наставник раскрыл большой молитвенник и стал читать Символ веры. Мы же следили за ним и громко повторяли:
«Верую, господи, во все, что ты сотворил и во что велел нам верить посредством нашей святой церкви, потому что ты, будучи сама истина, не можешь ошибаться либо вводить других в заблуждение. Ты есть наша вера и свет».
Наставник оторвал глаза от книги и осмотрелся. Заметив, что один из воспитанников облокотился на колени, он подошел к нему и, ударив по щеке, погрозил пальцем. Бедняга в испуге вытаращил глаза.
А Бирбилас продолжал читать дальше: «Я люблю тебя, господи, всем сердцем своим, всею душою, всем разумом, всеми своими силами, ибо ты бесконечно добр, бесконечно достоин любви и величайшего уважения. Посредством молитвы ты даешь нам духовную пищу, подобно тому как даешь хлеб нашей плоти. Молитва — это таинственная лестница, по которой можно достичь твоего трона и поведать тебе о своих делах».
Я кусал губы, чтобы не заснуть. Чувствовал, как немеют колени, но не смел оторвать глаз от наставника, хотя и ничего не слышал, что он там бормочет под нос.
«Когда же кончатся эти муки!» — в раздражении думал я и вздохнул с облегчением вместе со всеми, лишь когда услышал слово «аминь».
Я уже хотел было повалиться на бок, но наставник продолжал:
— За салезианскую конгрегацию и за всех замученных миссионеров прочтем по-латыни трижды молитву во здравие девы Марии и трижды заупокойную молитву.
«Кончатся ли когда эти молитвы? - я весь дрожал от злости. — Можно с ума сойти».
И опять я включился в общий нестройный хор.
Я и не заметил, как голова склонилась на грудь, и, только получив пощечину, раскрыл глаза и увидел рядом с собою черную рясу. Сильные пальцы Бирбиласа схватили меня за ухо. От боли я закричал:
— Sanctificetur nomen tuum[7].
— Что за молитву ты читаешь? - разозлился наставник. -У, бессовестный!
Только тогда я понял, что стал читать не ту молитву. Неужто опять будет минус? Кроме того, из гимназии могут исключить... Наконец молитвы закончились. Я забрался под тонкое одеяло, укрылся с головою и уснул.
Внезапно кто-то резко сдернул одеяло с головы. Неужели пора вставать к утренним молитвам? Ничего не соображая, я огляделся... Мальчики легонько посапывали, вокруг царила тишина, только горел ночник.
— Положи руки поверх одеяла, — услышал я голос наставника. — Если держать руки под одеялом, можно потерять целомудрие. Монах, будущий миссионер, не может позволить себе никаких наслаждений, даже прижимать свои руки к грешному телу. Ибо так нарушается обет невинности.