— Пришли Чаухана, я его обучу своему ремеслу. Это гораздо легче, чем убивать хищников.
Я ничего не ответил, только подумал, что Чаухана и впрямь следовало бы обучить какому-нибудь ремеслу. Способный мальчик. Может быть, устроить его к маханту Магджуру в класс рисования? Но ведь тот не примет шудра.
На обратном пути в миссию я спросил сына факира:
— Почему ты пришел учиться в католическую школу?
— Вы учите даром, а в других нужно платить за учебу, ответил он не раздумывая.
— А зачем тебе нужна учеба?
— Хочу поступить в цирк. А туда неграмотных не принимают.
— В цирк? — удивился я. — Отец тебя обучит своим фокусам, и ты легко проживешь.
— Фокусы отца надоели. Я хочу выступать в красивом цирке. И поэтому я должен учиться.
В миссии Чаухан усердно обучал мальчишек.
Перед отъездом профессор Густас поинтересовался у меня мировоззрением Фасати. Насколько глубока и искренна его вера? Я не знал, что ему ответить, но с того времени стал внимательнее наблюдать за Фасати. Однажды, выслушав исповедь, он взял облатки и пошел к алтарю. Затем стал причащать верующих. Когда Фасати вернулся в ризницу, я осторожно, чтобы не обидеть, спросил его:
— Ты не забыл освятить облатки?
— Какая разница, освящены они или нет, — пожал он плечами. — Все равно верующие восприняли облатки как тело Христово. Главное — это верить. Неверующим и освященные облатки не помогут.
— А ты веришь в то, что делаешь? — спросил я.
Не ожидавший такого вопроса Фасати слегка смутился, растерянно улыбнулся и сказал:
— С помощью религии я стараюсь поднять достоинство людей. Разве этого мало? — Он посмотрел на меня так, словно желал прочесть мои мысли. - А духовные иллюзии, которые распространяем мы — католики, индуисты или буддисты, — одни и те же. Только облечены они в разные формы, но предназначены для обмана людей.
— Если ты не веришь в бога, зачем в таком случае миссионерствуешь? — возмутился я. — Это ведь лицемерие. Или ты извлекаешь из этого какую-то выгоду?
Фасати не успел мне ответить, так как в ризницу зашли два индуса, споря между собою. Это были отцы наших недавних новобрачных. Невозможно было понять, чего они хотят. Показывая пальцем на своего свата, отец девушки начал объяснять:
— Во время сватовства об этом договоренности не было, а он вломился в мой дом и живет там. Разве есть такое право?
— Как же я не имею права, сват? — наступал отец юноши. — Мой сын теперь хозяин твоего дома. Он обещал в старости ухаживать за мной. Теперь у всех нас права на этот дом, и ты меня не выгонишь...
— Законы Ману[31] говорят, что когда человека убелит седина и он дождется внуков, то обязан порвать все земные связи. А ведь у твоего старшего сына уже есть дети, — не сдавался первый. — Отправляйся в джунгли.