Глеб не плакал, не скрежетал зубами. Он просто сидел и смотрел на окровавленную Катину спину. Потом он, словно что-то вспомнив, перевернул ее вверх лицом. Катя тихо спала, чуть приоткрыв мягкие губы. Льняные ее волосы шевелил ветерок. Казалось, тронь ее за плечо, и она проснется.
Подошел кто-то, шепнул мне на ухо:
— Скоро трогаемся. Засек нас «мессер».
Затем пришли четверо бойцов и принялись копать землю. Глеб глянул на них.
— Давайте лопаты. Мы сами.
Бойцы отдали нам лопаты, но не уходили. Им было очень жаль Катю.
— Эх, паразит, какую красоту загубил! — сокрушенно сказал один из них.
— Ладно, ладно! — грубо оборвал его Глеб. — Возьми-ка лучше лопату у него (он кивнул на меня), видишь, что с рукой.
Я сидел и смотрел то на Катю, то на яму, которую рыли специально для нее. А Катя ничего не знала и тихо спала.
И вдруг у меня задрожали руки: я увидел золотисто-зеленую муху; она села на Катину щеку, юркнула между губ, а Катя лежала тихо-тихо.
И я весь передернулся от судорожной мысли: «Катя мертва! Она не спит, ее уже нет!»
Немного погодя Катю положили в яму, забросали землей. Комиссар сказал короткую речь:
— Отомстим, товарищи. Смерть за смерть, кровь за кровь!
Батальон двинулся в путь.
Мы шли молча. Комбат приказал нам погрузить «максим» на трофейный «оппель». Но идти все равно было невыносимо трудно — подкашивались ноги.
К нам подошел командир первой роты лейтенант Гурвич. Он долго шагал рядом с Глебом, хотел, видно, утешить его, но никак не находил подходящих слов. Глеб выручил его:
— Не надо, товаровед. Ничего не надо. Слышишь? Гурвич смутился, прошептал:
— Да-да… Ну конечно… Но… я тогда солгал, я не товаровед, я — астроном. Стыдно, знаете ли, быть астрономом на войне. Всех почему-то это смешит.
— Да, действительно, нелепо. — Глеб помолчал. — Извините, что я вас — на «ты».
— Нет-нет… я очень рад.
Гурвич потрогал ладонями рыжеватую бороду.
— Да… у нас теперь два полковых знамени… А Седых уже нет… Так-то вот.
Мы прошли еще немного, и тут послышалась команда «приставить ногу». Разведчики обнаружили двигавшуюся навстречу колонну немцев с четырьмя танками. Еще чуть погодя мы узнали, что с севера и с юга на нас движется до батальона пехоты.
Комбат приказал занять круговую оборону. Местность для обороны была аховая — ровная, поросшая чахлым кустарником, но выбирать не приходилось: сзади на нас, как выяснилось, тоже напирали немцы.
Вилька и Глеб, обливаясь потом, копали пулеметные окопчики — основной и запасный, я таскал цинки с патронами, трофейные гранаты, автоматные обоймы. Приволок также несколько банок консервов. Глеб потребовал, чтобы я принес еще консервированного компоту, но компот уже кончился.