— Как бы мы ни хотели этого избежать, прошлое все равно присутствует в нашей настоящей жизни, — спустя несколько мгновений промолвил Фредерико.
— Пьетро сказал, что ты начал изучать историю. — Алессандра даже не пыталась скрыть сарказм, звучавший в ее голосе. — Но я посоветовала бы тебе заняться изучением этики.
Разведя сзади в стороны полы своего сюртука, Фредерико сел на камень и положил одну изящную лодыжку на другую.
— О, этот предмет мне знаком, — заявил он. — Настолько знаком, чтобы быть уверенным в том, что не бывает абсолютно правильных или неправильных вещей.
Алессандра прикусила губу.
Запрокинув голову, Фредерико посмотрел на звезды, словно пытаясь запомнить музыку ночи — плеск воды, стрекот цикад, шорох ветра в листве.
По ее телу пробежала дрожь. Алессандра со стыдом вспомнила, что в прежние времена их мысли пребывали в полной гармонии.
Кажется, Фредерико понял, о чем она думает.
— Что ж, хорошо, — вымолвил он. — Вижу, ты не в настроении предаваться воспоминаниям, а потому не стану томить тебя дальше. По правде говоря, хочу попросить тебя об одолжении.
— Должно быть, ты шутишь.
— Совсем небольшом одолжении, — уточнил он. — И совершенно безвредном.
— Нет, — отрезала Алессандра, насторожившись.
— Насколько я понимаю, ты осталась такой же горячей, какой и была, — сказал Фредерико. — Леди, от которой искры в разные стороны разлетаются. — Он стал обмахивать свои щеки ладонями — этот жест всегда казался Алессандре невероятно высокомерным. — Но ты даже не выслушала меня.
— В этом нет необходимости, — бросила Алессандра. — Ничто — ты слышишь, ничто! — не заставит меня помогать тебе.
Шум льющейся из фонтана воды заглушил шаги Фредерико, когда он встал и приблизился к ней.
— Ты уверена в этом?
— Когда я прошлый раз сделала то, о чем ты просил, умер человек, — ответила Алессандра. — Как это на тебя подействовало?
— Как подействовало? — переспросил он. — Да как ты можешь такое говорить, если правда заключается в том, что это ты приготовила смертельное зелье! — Фредерико многозначительно пожал плечами.
— Я готовила жидкость, не зная, что это такое, — проговорила Алессандра. — Я… я делала лишь то, о чем ты просил.
— Ох, сага*! — Он глубоко вздохнул, и ее щеки коснулось его дыхание. — Похоже, ты неправильно поняла меня в ту ночь, — произнес он тем самым вкрадчивым тоном, который Алессандра так хорошо помнила.
Настоящий голос для будуара — тихий, проникновенный, чувственный, успокаивающий, скользящий по ее опасениям, как лучший, легчайший щелк.
Теперь от звука его голоса по телу ее поползли мурашки.