— Макс, — строго сказала Каро, — твоя мачеха хочет только одного — чтобы ты был счастлив и здоров.
Взвешивая предложение леди Шелбурн, он внимательно посмотрел на молодую леди. Светлые и некогда длинные волосы Каро были подстрижены недавно по французской моде. Высоко приталенное платье искусно скрывало полноту. Слово «революция» означало для девушки не более чем безграничную свободу в манере одеваться, что соответствовало ее планам: затмевать и ослеплять всех и каждого.
— Каро, — напомнил молодой человек, — мои друзья во Франции переживают тяжелые времена. — Макс был свидетелем террора, видел, как распадались семьи. Суды были просто издевкой, поскольку достаточно было только подозрения, чтобы подписать человеку смертный приговор. И ему казалось кощунством праздновать день Купидона, когда в Париже сточные канавы были ярко-красного цвета. — Я не могу не думать о них, — просто закончил он. — И если бы Лондон переживал осаду, мне бы хотелось верить, что кто-то позаботится о нас.
Каро топнула ногой.
— Какое значение это имеет здесь, в Лондоне? У нас нет гильотины, и ежегодный бал в доме Шелбурнов в день Святого Валентина должен состояться. — Поймав предупреждающий взгляд леди Шелбурн, она продолжила более мягким тоном. — О, пожалуйста, Макс, не порти настроение своей мачехе.
Но он устал от спора, от попыток объяснить, что они совсем неправильно понимают его «большое приключение во Франции». Спасение эмигрантов захватило его куда больше, чем предполагала семья, и… едва не стоило ему жизни.
Она была очень молода. В течение трех дней он вел ее по окраинам Франции, и никто не прикоснулся к ней, даже сам Макс, несмотря на испытываемое им огромное искушение…
Воспоминания заставили сильнее биться сердце. Картины тех дней преследовали Макса. Бледный свет луны. Лодка. Кругом безумные фанатики… И рядом… темноволосый беспризорник — Иоланда. Она была столь реальна, как и нож, оказавшийся под его ребром… Мысли о ней не давали ему покоя. Это было похоже на наваждение.
— Иоланда…
— Макс, ты опять разговариваешь сам с собой. — Его мачеха погрозила ему пальцем, словно он был беззаботным школьником, съезжавшим по перилам во время чаепития. Леди Шелбурн. Жена восьмого герцога Шелбурна. Она скорее умрет, подумал Макс, чем поступится своими аристократическими принципами.
Из соседней комнаты послышались звуки музыки: к Каро прибыли гости, и кто-то стал подбирать мелодию на фортепиано.
Леди Шелбурн поднялась, но перед тем как выйти из комнаты, она медленно проговорила:
— Тебе следует помнить, Макс… твой отец всегда одобрял маскарад в день Святого Валентина. Он и теперь ожидает полного письменного отчета в Америке, надеясь услышать новости о счастье Каро и твоем, добром здравии. Поэтому давай прекратим разговоры об отмене бала.