Виктория нахмурилась.
— Мария, мне кажется, вы умышленно хотите меня запутать, — беспомощно воскликнула она.
Мария подняла брови.
— Возможно, фройляйн, возможно. — Она пожала плечами. — Во всяком случае, с тех пор барон стал другим человеком.
Виктория отвернулась, раздумывая над словами домоправительницы. Судя по ее настроению, ей кажется, что она уже слишком много сказала, но Виктория не могла догадаться об остальном. Конечно, она могла строить гипотезы. Найти убедительную причину, почему они не могли быть законно женаты. Но, Боже, почему она не может оставить все, как есть! Ее это не касается! Впрочем, по крайней мере, кое-что все же касалось.
— Мария, — наугад сказала она, — барон не любит длинные волосы? — В такой форме вопрос прозвучал нелепо, и она смущенно ждала реакции.
Мария подняла голову, на ее лице появилось суровое выражение:
— У матери Софи длинные волосы. Думаю, когда герр барон видит длинные волосы, он думает о ней!
Следующие несколько дней Виктория мало видела барона. Фройляйн Шпигель не уехала, как ожидалось, через два дня. И если для Виктории причины ее задержки оставались туманными, то Софи все было ясно.
— Она змея, эта женщина, — объявила девочка однажды, когда Виктория проверяла ее сочинение.
Виктория взглянула на нее в удивлении. Софи хмурилась, на время забыв о занятиях.
— Полагаю, речь не обо мне, — как можно беззаботнее сказала она.
— Конечно нет. Вы знаете, о ком я говорю. Эта Шпигель! — Софи скорчила гримасу.
Виктория отложила ручку:
— Как ты можешь так поспешно судить, Софи? Ты ее совсем не знаешь.
Софи фыркнула:
— Я знаю, что она остается в Райхштейне, потому что думает, будто папа полюбит ее и женится.
Слова девочки отозвались острой болью в душе Виктории.
— Софи, ты слишком торопишься, — сказала она: — Я уверена, что фройляйн Шпигель не удовлетворится замкнутым образом жизни, который мы ведем в Райхштейне. Ей необходимо общество. Кроме того, следует учитывать ее работу.
Софи тяжело вздохнула.
— Разве не ясно, — дерзко воскликнула она, — ей никогда и в голову не приходило оставаться в Райхштейне! Она, наверно, ждет, что папа продаст все и поедет жить с ней в Вену иди куда-то еще.
Виктория облизала сухие губы:
— Я совершенно уверена, что твой отец такого не допустит. Он любит Райхштейн. Это его дом, его наследство! Не могу вообразить, что какая-то женщина способна склонить его к продаже имения.
Софи нахмурилась:
— Вы так думаете?
— Конечно. Господи, если бы он хотел продать, он давно бы это сделал.
— Я знаю, но тогда не было фройляйн Шпигель.
— Конечно, была. Твой отец сказал мне, что знает фройляйн Шпигель много лет, еще до… до женитьбы на твоей матери.